— Будет тебе другом, говорящий. Назови его сам.
Том долго не думал и назвал детеныша в честь василиска, Асшаши. Мама-змея развеселилась и даже позволила себя потискать. Имя было признано достойным, мы поужинали и разошлись спать. Утром я переместилась камином в больницу и почувствовала, что вернулась домой. Мне даже шкафчик оставили тот же самый, это меня умилило до глубины души. Наверное, всю свою новую жизнь я буду очень щепетильно относиться к понятию «собственность». Когда попадаешь в другой мир, а из имущества только собственная личность и тело, то накопление «своих» вещей приобретает некий сакральный оттенок. Так и теперь, «мой» ящичек для сменной одежды оказался приятным и радостным сюрпризом. Я поднялась служебным лифтом на пятый этаж и робко постучалась в знакомый кабинет. Дверь приглашающе распахнулась, и вновь я оказалась среди замечательных людей, профессионалов и медиков с большой буквы. Работы было много, маги дрались, проклинали друг друга и лезли в самые опасные места, там калечились, приобретали ненужное или теряли что-либо важное — в общем, все, как всегда. После обхода Найджел устроил мне экзамен и остался доволен; с милой улыбкой людоеда он вручил мне кипу историй и приказал писать выписные эпикризы.
Домой я попала около восьми часов вечера. Отдохнуть не удалось, потому что в гостиной сидел Малфой и жаловался. Жаловался он со вкусом, заламывая руки и страдальчески подняв брови домиком. Послушав его горестные высказывания минут десять, я поняла, почему он не исправляет многочисленные огрехи строителей, а удобно устроился с чашкой чая и домашним печеньем. На самом деле Абраша пришел похвастаться. Есть известное английское выражение «Мой дом — моя крепость», и это не пустые слова. Тесно общаясь с англичанами «изнутри» последние шесть лет, я поняла, что дом для англичанина значит больше всего на свете. Дом англичанина — это его индивидуальность, показатель его статуса, главное дело его жизни. Поэтому дом в Англии — это не то, чем пассивно владеют. Дом — это то, что владелец «создает», над чем трудится. Мне стало интересно, я вспомнила, что один слизеринец говорил другим, когда его семья купила миленький дом в пригороде, находившийся в идеальном состоянии. Прекрасное состояние вновь приобретенного жилища несказанно расстраивало новосела, его друзья понимающе хмурились и вздыхали. Один из них выдал гениальную фразу, которую я запомнила: «Ты просто обязан содрать что-нибудь в том доме, куда только что переселился. Иначе это не твой дом, верно?»
Как ни странно, именно это дикое желание испортить что-то в прекрасном новом доме успокоило и приободрило моего однокашника. После зимних каникул он с энтузиазмом рассказывал, как менял «ужасные» обои в спальне родителей, и как дорого это ему стоило. При этом в его глазах горел самый настоящий триумф. Наконец-то он почувствовал себя дома.
Так что Абраксас нуждался в слушателях и понимании. Он не мог сказать прямо, что дом получился шедевральным, что он восхищен новой усадьбой, что здание превзошло его ожидания — это было бы неприлично.
Итак, вместо этого Малфой проводил ритуал стенаний. По его словам, все было просто ужасно. С его губ не сходило словечко «кошмар», он закатывал глазки и утомленно прикрывал рукой лицо. Строители — идиоты, грузчики — дебилы, водопроводная система была образцом безалаберности, крыша держалась на честном слове, а полы в комнатах не проваливались по недоразумению свыше. Удивительно, что он промолчал о состоянии сада, я немедленно исправила эту досадную оплошность. В ответ я получила немедленную жалобу:
— Ах, мама тоже вся издергалась, сад выглядит возмутительно многоцветно.
Отсюда можно сделать вывод, что сад вылизан и выглядит великолепно. Я старательно сочувствовала и ругала нерадивых помощников, доведших бедного Малфоя до подобного состоянии. Абраша только не растекался, как мурчащий кот на ручках. Наконец-то его поняли и оценили. Он пришел к нам, как к самым близким людям, но мужчины из рода Гонт проявили ужасающую черствость к проблемам юного аристократа. Морфин жил последние лет двадцать в сарае почти без крыши, а у Тома никогда не было собственного дома — они не смогли оценить завуалированную гордость новым жилищем Абраксаса. Придется объяснить этим несчастным, как правильно реагировать в будущем на подобные разговоры. Наиболее подходяще реагировал только наш гость Рорри, но это не то. Глядя на меня, Том понял: что-то он сделал неверно и расстроил близкого друга, поэтому перестроился и попросил Абрашу повторить душераздирающий рассказ о переносе мебели из палатки в новый дом. Вот теперь он выдавал правильную реакцию, всплескивал руками, качал головой в сожалении и горестно вздыхал в нужных местах. Счастливый Малфой отбыл через полтора часа, а я наконец-то добралась до кровати. Не тут-то было, пришел брат и потребовал объяснить, что за спектакль был у нас в доме. Хотя спать хотелось дико, пересилила себя и рассказала, как я понимаю эту ситуацию. Том удивился, а потом обрадовался, что я смогла подкорректировать его поведение.
— Этот проклятый приют будет преследовать меня всю жизнь. Я не понял, Хелена, я час не понимал, почему Абраша спокойно сидит и болтает о катастрофе вместо того, чтобы исправить ситуацию. Хм… Похоже, Малфой построил идеальное поместье. Увидим через три недели.
Мы улыбнулись друг другу, и я провалилась в сон. Следующие две недели я работала, как проклятая. Ассистентка Найджела радостно приурочила свой отпуск к моей практике, поэтому я носилась по больнице за шефом первую половину дня, а вторую была завалена историями и выписками. Успевала даже с Карлом пообщаться, мы вместе пили кофе в обед и пересекались на общебольничных планерках.
Том делил свое время между накладыванием чар на холодильники, которые продолжали пользоваться большим спросом, и облагораживанием собственного участка. Роща занимала значительную часть земли Гонтов — это подсказало Тому идею выложить дорожки декоративными спилами деревьев. Вместе с Мальсибером они целыми днями пилили, обрабатывали и подготавливали заготовки для тропинок. Я не вмешивалась, мне еле хватало сил приветственно кивать головой по вечерам. Морфин был счастлив, он копал канавы для дорожек и увлеченно спорил с Томом и Рорри. Домовик неизменно потчевал нас рисом с карри и прочими немудреными индийскими блюдами, нас все устраивало.
Когда в гости пришел Джейкоб и сходу начал жаловаться, что Мария раскритиковала его покраску стен, Том не расхохотался, а только вздохнул и принялся сочувствовать. Нас ожидало еще одно торжество по поводу свадьбы и новоселья.
Филиус этим летом был очень занят, он увлекся магическими дуэлями и проходил отборочные состязания на кубок магической Англии. Он был нацелен на победу, но и о бизнесе не забывал. Иметь дома магический холодильник стало признаком хорошего тона, многие заказывали даже два, один из них с прозрачной стенкой, чтобы удивлять гостей. Два десятка холодильников ушли за океан, мы потихоньку завоевывали международные рынки. Мы официально зарегистрировали совместное предприятие с равными долями по двадцать процентов. Я открыла собственный счет в банке и поместила в сейф сто галлеонов. Это был минимальный первоначальный взнос, мое сердце пело. К моему удивлению, вскоре сова из банка принесла мне уведомление, что на мой счет поступило пятьсот галлеонов от миссис Малфой. Аманда сдержала свое обещание и выделила мне приданое. Очень приличный домик в пригороде можно было купить за триста пятьдесят, так что я стала богачкой. Мы встретились с Амандой в кафе у Фортескью, я долго смущенно благодарила, она взяла меня за руку и улыбнулась:
— Ты сделала для меня гораздо больше, Хелена. Ты присмотрела за моим сыном в школе, ты заставила нас принять реальность и выжить в сложных условиях. Боюсь, что Абраксас остался бы сиротой, не появись ты в нашей жизни. Мы не дождались бы их из школы, деточка. В ту зиму, когда ты заставила Джейкоба навестить нас, мы с Марией готовились к худшему. Ты изменила все.
Я заглянула ей в глаза и не стала перечить. История не знает сослагательного наклонения, и не стоит ворошить прошлое. Стояло прекрасное лето сорок четвертого года, уже был открыл второй фронт, войска союзников высадились в Нормандии, все шло своим чередом. Мы выпили чая с воздушными пирожными и разошлись по своим делам.
Я отпросилась у Найджела на остаток дня, поэтому бездумно гуляла по маггловскому Лондону, подставляла лицо теплым солнечным лучам и размышляла. Что бы все ни говорили, юридически я не Гонт и не Блэк. Земля Гонтов принадлежала Морфину и Тому, как наследнику, я жила там на птичьих правах. Появится у Тома официальная супруга, и кто знает, не укажут ли мне на дверь. Сестра по духу — это не сестра по документам. Морфин ко мне очень хорошо относился, но родственником не являлся. Выходить за него замуж ради приобретения фамилии и прав на часть небольшого участка земли мне не хотелось категорически. После окончания школы Том с мальчишками настроился на свободный год, как принято у англичан. Они собирались путешествовать, посетить Грецию и Египет. Звали и меня с собой, но я решительно отказалась. Терять год мне категорически не хотелось. Еще существовал Карл, который мне прямым текстом объяснил, что хотел бы видеть меня в качестве жены и помощницы. Этот вариант мне тоже не слишком нравился, он настаивал на переезде в США. Ему нужна была медиковедьма-ассистентка, а вовсе не второй целитель рядом. Парень он славный и милый, но не настолько, чтобы бросаться в крайности и бежать в Аризону за туманными перспективами. В Англии Карл оставаться не собирался категорически, через год истекал срок его контракта, и он однозначно сваливал. Я не собиралась отказываться от своей мечты и уезжать из Великобритании. В общем, с помолвкой решили подождать годик, он надеялся, что я передумаю, и зря.
Шестьсот галлеонов давали мне надежду на прохождение стажировки и получение вожделенного саквояжа. Гонты, Малфои и Долоховы подтвердили, что будут наблюдаться у целителя Смирнофф. Даже Натали Гойл пообещала, что склонит жениха Флинта к принятию меня, как семейного доктора. Перспективы радовали, осталось купить собственное жилище и пережить годы бесплатной стажировки. Даже со стажировкой были варианты. Целитель Пристли нашел для меня лазейку. Пять лет работы в отделении терапии с престарелыми колдунами — и саквояж у меня в кармане. Геронтология — тяжелая отрасль медицины, как психически, так и физически, за пожилыми больными нужно ухаживать и вернуть им молодость невозможно, неизбежно пациенты будут умирать, несмотря на все мои ухищрения. Зато я точно получу оплачиваемую должность в отделении и вожделенную лимонную мантию сразу после окончания школы. Естественно, придется подписать контракт на пять лет, каждую субботу нужно будет выходить на работу, но это мелочи. Я здоровая и молодая, справлюсь. Теоретические занятия буду проходить с остальными стажерами, но работать по очереди во всех отделениях не придется, только в терапии. Зато сразу буду получать зарплату и иметь гарантированное место работы. В моем положении это было прекрасным предложением, мне очень повезло. Я буду единственным ординатором подразделения геронтология и теоретически буду находиться в подчинении у руководителя терапии, но на практике одна буду отвечать за своих пациентов. Ординатор геронтологии подыскивал себе замену последние пару лет, он находился в весьма преклонном возрасте и хотел заняться написанием научного труда на основании накопленного опыта. Мы познакомились, он понаблюдал и озвучил свое предложение. Я взяла неделю на обдумывание.
Приняв решение, я улыбнулась и пошла выбирать подарки на многочисленные помолвки, новоселья и свадьбу Марии и Джейкоба. Как хорошо быть взрослой и самостоятельной! Я испытывала огромное удовольствие, не спеша покупая приятные мелочи для друзей. Довольная и счастливая я аппарировала домой из уединенного переулка.
Этим летом все шло на удивление гладко. Новое поместье Малфоев еще строилось, но центральная часть была полностью готова и поражала размахом и великолепием. Белый камень, цветные витражи и мраморные лестницы привели меня в восторг, Тому и Морфину тоже понравилось. Хозяин встретил нас на живописной лужайке для аппарации и провел по прекрасному английскому парку к парадному крыльцу. Развалины исчезли, на их месте рвался ввысь строгий прекрасный белый дворец. Абраксас размахнулся и не жалел средств на строительство. Аманда счастливо нам улыбалась, приветливо маша рукой с крыльца. Я насчитала восемь слуг, выстроившихся по бокам от входа. Индиец-дворецкий распахнул богато украшенные двери, и мы попали внутрь.
Не зря стонал Абраша, дом был выше всяких похвал. И все же, как бы Малфой ни старался, он оставался нашим смешливым другом Абрашей. Увидев наш подарок, он растерял всю свою надменность и практически счастливо взвизгнул. Два щенка породы «шотландский дирхаунд» привели его в состояние безудержного счастья, он сюсюкал и умилялся умным мордочкам и милым ушкам. Такой необычный подарок мы решили сделать, когда вспомнили, с какой любовью и ностальгией он вспоминал свою собаку, умершую от старости за год до эмиграции. Аманда знала, что мы собираемся подарить, и дала «добро», ей тоже хотелось порадовать сына. В общем, дальше наш визит прошел скомкано, все были заняты щенками, и даже помолвка отошла на второй план. Умница Грейс моментально «влюбилась» в чудесных собачек и ползала на коленях вслед за женихом по всему дому. Тони немножко позавидовал, но мы ему намекнули, что и для него подарок найдется. Через неделю Долохов получил черного, как смоль, жеребца и тоже временно выпал из реальности. На покупку коня скидывались все вместе, Флитвик торговался, а Джейкоб срочно договаривался о месте в конюшне. Я только волновалась, как бы Антонин не умчался кататься вместо помолвки, поэтому заранее написала Милли о готовящемся сюрпризе, и невеста не подкачала. Ее родственники и друзья подарили ей белую кобылу, так что теперь они носились по окрестностям вдвоем. Если бы я раньше увидела, как Тони сидит на лошади, то отбила бы его у всех девчонок на свете. Он был невероятно хорош верхом.
Мария смеялась и просила, чтобы Джейкобу мы ничего такого не дарили на свадьбу, а обошлись традиционным подарком. Мы так и сделали, подарив молодым большой кусок шкуры василиска. Они смогут его выгодно продать или использовать в хозяйстве на свое усмотрение. Дом Долоховых был скромнее, но очень функциональным и удобным. Тони с гордостью показал мне большой участок земли, отчим подарил. Когда придет время, Долохов сам построит дом себе и жене, какой захочет.
На работе тоже дела ладились, я подтвердила свое решение работать пять лет в геронтологии начиная со следующего лета. Престарелый ординатор обрадовался и протянул мне стандартный контракт для подписания. Сразу я не подписала, утащила и проконсультировалась с домашними. Джейкоб собаку съел на всевозможных контрактах, поэтому подправил два пункта с неясной трактовкой и дал «добро» на подписание. В любом случае, этот контракт вступит в силу только после получения мной диплома, а пока пусть полежит в сейфе у целителя и у меня.
На многочисленные торжества и званые ужины я по-прежнему не ходила, мне было некогда. Второй месяц стажировки я проходила у Бобби в отделении, когда еще выпадет такая возможность. В принципе, главные отделения больницы я прошла, не работала только у отравителей, а отделения проклятий, акушерства и травмы облазила вдоль и поперек. Много дежурила и приходила домой поздно, но чувствовала себя замечательно. Найджел по секрету озвучил, что на следующий год одобрено четыре ставки стажеров, причем две из них уже плотно оккупированы. Мой спасательный парашют в виде контракта с отделом геронтологии был более чем кстати. Я перетащила свою статуэтку Морганы в личный сейф и по итогам продаж холодильников и стройки дома для дядюшки добавила к накоплениям еще пятьдесят галлеонов. Было бы сто, но пришлось покупать мантии и учебники, материальной помощи от Попечительского совета не хватило на все новое.
Дом на земле Гонтов успешно строился, но пока не основной, в глубине рощи, а пристройка к залу с камином. Зато можно не волноваться за дядюшку, в кирпичном доме ему любая зима нипочем. Морфин стал разводить змей и сотрудничать с лавкой Джи Пиппина. Он поставлял туда яд и сброшенную кожу, но не позволял разделывать змей на ингредиенты. Джи Пиппина это устраивало, они подружились с дядюшкой и частенько вместе надирались по воскресениям, играя в магические шахматы и беседуя через переводчика. Я очень радовалась, что у Морфина появилась компания.
Лето пролетело быстро, мы вернулись в школу радостные и возбужденные. Только что освободили Париж, двадцать пятого августа войска союзников вошли в город. Преподаватели тоже соскучились и начали долбить нас проектами и заданиями. Том стал старостой школы, что было ожидаемо. Гриффиндорка Минерва МакГонагалл стала второй старостой, то есть равновесие соблюдалось. В Хогвартс зачастили официальные лица, Дамблдор вел занятия рассеянно и получал много почты. Он вошел в оперативную группу по борьбе с Гриндевальдом и всячески подчеркивал свою непримиримую ненависть к идеям фашизма. Миллисента выполнила свою угрозу и осталась на второй год, что очень грело самолюбие Антонина. Грейс сдала ЖАБА в Министерстве и стала помогать отцу в лавке с артефактами. Наши холодильники стояли там на самом почетном месте. Я переписывалась с Карлом, но как-то без огонька. Окончательно рвать с ним я не торопилась, мы так же встречались в Хогсмиде и гуляли, много говорили о работе и болтали о всякой чепухе.
Том продолжал деятельность своего рыцарского ордена, я туда не вмешивалась. Мне приходилось пахать с утра до ночи, ведь для карьеры целителя нужны высшие оценки по всем основным предметам. Я торчала в библиотеке до самого отбоя, завтракала и обедала с книгой в руках, в теплице повторяла свои эссе вслух тентакуле и мечтала о маленьком домике, где мы будем жить втроем: я, фасоль и верный Рекс. Очень я намучилась с трансфигурацией башмака в червя. Что бы я ни делала, у меня получались только трупные черви в большом количестве, а один дождевой червь мне никак не давался. Я убила две недели за заклинание «Верминкулюс» и чуть на стенку не лезла от злости. В итоге Дамблдор выставил мне «Удовлетворительно» за трупных червей и отстал. По чарам все шло замечательно, мы изучали иллюзии и взрывные чары, я справлялась легко и непринужденно. По зельям я так и осталась стабильно второй, но Слагхорн меня утешал, объясняя, что я была бы первой, если бы не природный талант Тома к зельям. Мой любимый профессор Бири привлекал меня к неопасной бумажной работе и уборке территории, а теоретически гонял больше других. Я не роптала и прилежно повторяла полезные свойства и названия растений. Мальчишки активно изучали замок, они нашли жутко интересную комнату на восьмом этаже (помогла одна из книг Слизерина, где Том углядел случайное упоминание о специальной "Комнате по желанию") и проводили там свои встречи. В Тайную комнату мы больше не спускались, слишком много чужих людей гуляло по школе, меры безопасности зашкаливали, а завхоз утроил бдительность. Зато нашлись тайные ходы из замка, их оказалось несколько. Один из них начинался в подвале «Сладкого королевства», его использовали для доставки продуктов на кухню, и заканчивался в замке. Другой выходил на пустырь недалеко от деревни и был в плохом состоянии, мальчишки там не лазили. Он заканчивался на территории школы, около лодочного сарая. Довольно уединенное местечко, нужно сказать. Я внимательно рассмотрела оба и выяснила, как они открываются, на всякий случай. Практической ценности не было никакой, но любопытство у подростков неистребимо.
Рождество мы провели с дядюшкой вдвоем, Том с друзьями уехал в гости к Розье, меня звали, но я не хотела оставлять Морфина одного. Мамы с Джейкобом отмечали Рождество в Париже и заодно продавали землю Долоховых. Дом был разграблен и разрушен, Мария решила его не восстанавливать, Антонин был с ней согласен. Земля Малфоев находилась в таком же состоянии, но Абраксас решил сровнять остатки дома с землей и выстроить прелестный летний коттедж. Как говорится, у богатых свои причуды.
Поэтому зимние каникулы получились очень уютными и домашними, заходил в гости целитель Пристли, а Джи Пиппин вообще торчал у нас безвылазно. Он был вдов, у сына только что родился первенец, и пожилой колдун чувствовал себя одиноко. Я с удовольствием готовила зимние праздничные блюда и ухаживала за двумя мужчинами. Карл снова умотал в Штаты на праздники, мы отдалялись друг от друга. Реддлов я встречала пару раз в лавке в деревне и холодно здоровалась, они отвечали тем же. Очень у них сильная кровь по мужской линии, я имела честь увидеть Реддла-старшего и поняла, как Том будет выглядеть лет в шестьдесят. Их как будто под копирку делали, вот же порода.
Начался последний семестр обучения, нервозность набирала обороты. Стоял февраль, в субботу я пошла в Хогсмид, чтобы встретиться с Карлом. Только мы собрались пойти в кафе и немного погреться, как услышали взрывы и крики. Авроры в красных мантиях стали аппарировать прямо на улицу, они громко кричали:
— Собирайте детей и бегите! Нападение! Нападение! Колдуны Гриндевальда прорвались!
Дети заметались, началась паника. Преподаватели собирали подростков и уходили через «Сладкое королевство», но я заметила, что некоторые третьекурсники побежали в противоположную сторону. Времени на раздумья не было, мы с Карлом помчались за испуганными детьми.
Мы нагнали семерых учеников на краю деревни, собрали их и побежали в сторону второго подземного хода, о котором я вовремя вспомнила. Когда я почти запихнула последнего малыша-гриффиндорца в лаз, то услышала, как закричал Карл. Я буквально бросила мальчишку в проход и обернулась. Карл лежал на земле без движения, а на меня надвигалось трое магов с глумливыми рожами. Они не торопясь переговаривались на немецком языке и поигрывали палочками в руках.
И тут меня переклинило. С детства слышала рассказы старших о страшной войне, смотрела фильмы и плакала над книжками. Проклятые фашисты! Главное — не дать им дотянуться до детей. Я была уверена, что дети несутся по тайному проходу и отошли достаточно далеко, поэтому направила палочку и четко произнесла:
— Бомбарда максима!
WARNING!!! ВСТАВКА NC-21, ЧИТАТЬ НЕОБЯЗАТЕЛЬНО, СМ. ССЫЛКУ***
Вход завалило, а я развернулась и начала бросаться Авадами с максимальной скоростью. К сожалению, мне попались не зеленые юнцы, а боевые маги. Карл не мог мне помочь, я старалась и дралась до последнего, но от одного из парализующих заклинаний не увернулась. Фашисты не ожидали от меня прыти, поэтому разозлились и принялись избивать ногами. Тяжелые армейские сапоги крошили мои внутренности, хрустнула волшебная палочка, а я ничего не могла сделать. От болевого шока я потеряла сознание. Последней моей мыслью было прощание с мальчиками.
Я пришла в себя от того, что с меня больно рвали одежду. Я кричала и пыталась кусаться, но мне подняли руки над головой, и один из уродов придавил их коленями. Чьи-то руки откинули волосы с моего лица, заскорузлые руки сомкнулись на грудях и принялись выкручивать соски. Один из колдунов спустил штаны и обнажил фиолетово-красную плоть. Его жадные руки скользили по коже, царапая и оставляя синяки. Резким рывком мои ноги были раздвинуты, и внезапно мое тело взорвалось от боли. Фашист вонзился в меня, стискивая бедра и насаживая на себя. Потекла кровь, он что-то довольно проорал дружкам, те глумливо захохотали.
Впервые в жизни я взмолилась о скором конце, благословенном забытьи, которое избавит меня от этого ужаса. Но пытка продолжалась, лишая меня разума. Я почти не заметила, как первого насильника сменил второй. Он хотел, чтобы я шевелилась под ним, но сил уже не осталось, даже криков не было. Я сорвала горло. Третий решил развлечься по-новому и перевернул меня на живот. Сквозь вату и туман в голове я отметила, что его лицо кажется мне знакомым. Когда он грубо бросил меня на землю, прямо перед моими глазами оказалось удивленное лицо Карла с застывшими мертвыми глазами. Тут-то я и вспомнила, откуда знаю насильника. Это был один из тех сволочей, что убили Филиуса Малфоя.
Это сдвинуло что-то внутри меня, я услышала знакомые барабаны. Пока меня переворачивали, отпустили руки, и это меня спасло. Я выпустила энергию через руку прямо в Карла и приказала:
— Вставай и разорви их. Вставай и повинуйся!
Не успел колдун раздвинуть мне ягодицы, как Карл поднялся одним рывком и отшвырнул его от меня, отрывая голову от тела.
КОНЕЦ ВСТАВКИ NC-21***
На меня пролилась кровь, но теперь я была этому рада. Мертвый Карл был страшен, даже прожженные твари закричали в ужасе и удивлении. Пока они не опомнились, я отползла за спину Карла и нашла его палочку. Колдуны швыряли в моего зомби проклятьями, но тому было все равно. Я кое-как залатала одежду и дотянулась до метки на плече:
— Я в беде. Тут люди Гриндевальда, они напали на Хогсмид. Обороняйте школу.
Метка взорвалась гневом и страхом за меня, но мои дела здесь были еще не закончены. Карл успел убить и второго колдуна, но последний оказался сообразительным и размазал моего защитника взрывным заклинанием. Это ему не особо помогло, я-то была здесь. С невыразимым удовольствием я наслала на него Петрификус Тоталус и медленно и вдумчиво отрезала его голову Диффиндо. Признаюсь, я наслаждалась процессом. Подняться и разогнуться я не могла, поэтому не морочилась и лазила по снегу на коленках. Потом я отыскала голову Абрашиного врага, сложила в его же мантию, спрятала «подарочек» в безразмерную сумку, нашедшуюся от меня в трех шагах, и на последнем издыхании сложила части Карла, как могла. На всякий случай я пожелала ему лучшего посмертия и попросила упокоиться с миром. Потом я обняла то, что от него осталось, и наконец-то разрешила себе потерять сознание.
Мне потом показали воспоминания, меня нашел Том. Он сбежал из замка и помчался ко мне, метка вела его. С ним были Тони и Абраксас. Когда они нашли меня, то решили, что я погибла, но Том поднес к моим губам зеркало и увидел разводы на поверхности. Они схватили меня на руки и аппарировали в Мунго. Сумку Тони прихватил, но открыл не сразу. Сначала меня поместили в родное отделение, причем Найджел все понял и тихонько перевел меня в акушерство. Меня латали всем миром, Бобби очень суетился и грозил всем страшными бедами. Тело Карла уложили в прозекторской. Мальчишки отказались уходить из больницы и ждали, но меня погрузили в искусственный медицинский сон, чтобы я не мучилась от боли. Когда Тони полез в мою сумку за платком, он обнаружил непонятный сверток и тихонько развернул в туалете больницы. Долохов понимал, что я бы не сунула отрезанную человеческую голову в мешок просто так, поэтому показал друзьям. Том не понял, зато Абраксас сразу узнал врага и предложил погрузить голову в стазис, раз я ее сберегла.
Одного из налетчиков удалось захватить в плен и допросить, оказалось, что они хотели похитить побольше детей-магов. Гриндевальд намеревался провести какой-то ритуал, а человеческого материала с магическим потенциалом не хватало. Он выслал штурмовой отряд и где-то затаился. Детей похитить не удалось, помешали авроры и какая-то психованная девка.
Я ничего этого не знала и спала целый месяц. Пришла в себя я второго марта в любимом отделении святого Мунго. Когда я открыла глаза, то все вспомнила и осознала, что Карла больше нет. Тогда мне захотелось умереть.
*** Кратко о вставке: изнасилование, три фашиста, один из них убийца Филиуса Малфоя, тяжелое потрясение, вероятная беременность от насильников.
ficbook.net
— Мистер Флитвик, не могли бы вы уделить мне минутку?
Когда ошарашенный юноша кивнул, я торопливо затараторила:
— Меня зовут Хелена Смирнофф, я учусь на втором курсе Слизерина. Мне позарез нужно научиться накладывать чары незримого расширения. Обязуюсь в обмен на ваше время привести в порядок всю вашу одежду. Я хорошо умею шить, обещаю, вы будете прекрасно выглядеть в своих мантиях.
Флитвик хмыкнул в ответ:
— Что, плохо подшил? Да, не умею я с иголкой возиться. Ладно, Хелена, договорились. Завтра после ужина встретимся на третьем этаже, возле статуи Мнемозины. Принеси какой-нибудь предмет, на который нужно наложить чары. Кстати, зови меня Филиус.
Я знала, о каком месте он говорит, так что счастливо улыбнулась в ответ. Пришлось выложить все сухари, выстирать мешочек и высушить его заклинанием, но дело того стоило. Я не очень любила применять многие бытовые чары, предпочитая обходиться обычными способами. Я обратила внимание, что постоянное применение «Репаро» делало вещи хрупкими, частое обновление чар чистоты тоже уменьшало срок службы предметов, и так далее. Ладно, будем надеяться, что одного заклятья недостаточно, чтобы мешок расползся у меня в руках.
Флитвик меня не подвел, он оказался прекрасным учителем и дружелюбным собеседником. Не скажу, что слету научилась правильно накладывать чары расширения, нам пришлось встречаться трижды, пока я не сумела правильно зачаровать мешочек. Наши отлучки с Филиусом не остались незамеченными, на третий день меня выловил Том.
— Что у тебя с этим карликом с Равенкло? Помощь нужна? — Том хмуро вглядывался мне в глаза.
— Он подтягивает меня по чарам, ничего особенного, — я постаралась как можно беззаботнее пожать плечами, — все в порядке, Том.
Он гневно повысил голос:
— Не ври мне! У тебя по чарам все отлично получается, Хелена. Ты что-то натворила? Он тебя шантажирует?
Я даже рот приоткрыла от удивления. Он за меня волнуется! Это так трогательно. Тома я воспринимала, как маленького непутевого братишку, умненького и талантливого, но малыша. Меня затопила волна умиления.
— Не волнуйся, Том. Мне захотелось выучить чары незримого расширения, я об этом с первого посещения Косого переулка мечтаю. Ничего криминального, спасибо за заботу.
Том ощутимо расслабился, но сразу же гневно заиграл бровями:
— Это не забота, а простой здравый смысл. Ты же тоже со Слизерина…
С этими словами он резко развернулся и ушел. Я тоже поспешила на следующий урок, но весь день у меня держалось отличное настроение. Ему пришлось признать, что он обо мне беспокоится. Это великолепно — знать, что кто-то о тебе волнуется.
Флитвик притащил мне гору одежды, я пообещала ему, что верну все готовое после зимних каникул. Вот и нашлось дело на две недели. Я сняла с Филиуса мерки, и мы расстались хорошими приятелями.
Как это ни удивительно, наилучшие отношения у меня сложились с Гербертом Бири. Казалось бы, он должен меня недолюбливать из-за моих неудач с его разлюбезными цветками-корешками, а получилось наоборот. Гербология была у нас последним уроком, так что я оставалась в классе, помогала наводить порядок в теплицах после визитов возбужденных учеников. Я сметала землю с тропинок, собирала инструменты и мыла их. Профессор травологии принимал у меня мокрые лопатки и грабельки и тщательно протирал их ветошью. Потом мы сортировали и раскладывали инструменты в ящики. Времени уборка занимала много, но домовикам вход в теплицы был воспрещен. Герберт ценил мою помощь, мы много разговаривали, болтали обо всем на свете. Он догадался о природе моего дара, пообещал, что будет молчать, и мне велел помалкивать. Я поделилась с ним наблюдением, что после появления в моей жизни кота растения стали меньше на меня реагировать. Профессор заинтересовался, а через несколько дней сказал мне интересную вещь: если я буду жить с десятком котов или парой книззлов, вообще смогу заниматься собственным садом. Пока у меня не было возможности содержать даже одного котика, но на будущее я запомнила, что кошки и особенно книззлы благоприятны для моей жизни с живыми растениями поблизости.
В последний день занятий профессор вручил мне ключ от теплицы с ядовитой фасолью и подарил настоящий рождественский подарок: дорогую бордового цвета тетрадь для наблюдений. Мне было нечем отблагодарить его, но Бири отмахнулся. Он пообещал мне, что опубликует данные моих наблюдений за тентакулой.
— Неизвестно, кто кому должен, мисс Смирнофф. Вы сделаете всю работу, а я буду принимать поздравления от коллег.
Я в ответ мило улыбалась: обмен был равноценным. Другой бы мне «Слабо» да «Отвратительно» ставил и был бы прав, а профессор возится со мной, еще и подарки дарит.
К себе в гостиную я шла веселая, прижимая к груди ценную тетрадку. На пути мне снова попался Том, подозреваю, что он меня караулил. Он сообщил мне, что уезжает на все каникулы к очередному приятелю, а мне дарит обещанный подарок на Рождество. Я проворно открыла небольшую коробочку и ахнула: внутри лежал кусок настоящего туалетного мыла с нежным запахом цветов. Летом я раскошелилась на мыло, но берегла его, как зеницу ока, и уж конечно оно было куда более дешевым. Я приготовила для Тома белый платок с его монограммой, но теперь мой подарок казался мне совсем жалким. Поэтому я решилась и вручила Тому тетрадь.
— Поздравляю, Том.
Он был совсем еще мальчишкой, поэтому не смог сдержать эмоций и очень обрадовался.
— Ух ты, спасибо! Знаешь, у Альфарда Блэка есть такая, как она мне нравится! Только цвет не очень… ты не обидишься, если я превращу ее в черную тетрадку?
Я улыбалась, мне был приятен его живой восторг. Я милостиво согласилась, и Том убежал от меня, прижимая черную тетрадь к груди.
На следующий день уезжал поезд в Лондон, я выловила Тома, молча перекрестила, поцеловала в лоб и попросила быть осторожным. Он удивленно на меня смотрел, но вытерпел все процедуры и тихонько ушел. Я немного волновалась, что он оттолкнет меня, но решила показать Тому, что у него тоже есть неравнодушный человек в большом недобром мире. Даже если он и считал себя самодостаточным, ему требовалась забота, как любому ребенку.
Я осталась одна, все ученики Слизерина уехали по домам. Мне вообще не было скучно, каждый день я бегала и заполняла опросник профессора Бири. Тентакула мне неизменно радовалась и лезла обниматься. Сначала я думала, что она пытается усыпить мою бдительность и отомстить за прерванное развлечение с шарфом того мальчишки, но постепенно удостоверилась, что растению просто нравлюсь я и моя некромантия. Фасоль обожала мое дыхание, я складывала руки трубочкой и дышала на ее цветочки. От моего внимания тентакула пошла в рост и выбросила новые побеги. Из разговоров в гостиной я знала, что стручки тентакулы довольно дороги, цена на черном рынке колебалась от десяти до двенадцати галлеонов за штуку. Я выпросила у растения целых три стручка, она сама сбросила их на землю по моей просьбе. Я аккуратно сложила неожиданное богатство в платочек и спрятала понадежнее. Опросник быстро заполнялся, сухари складировались в мешочке с чарами, так что я была настроена оптимистично.
Свободное время я проводила в библиотеке, делая домашние задания по всем предметам, вечера коротала в гостиной у камина, подшивая мантии Флитвика и поглаживая кошек, оставленных мне на попечение. Девочки из кружка рукоделия доверили мне домашних любимцев, так что спали мы вшестером на моей кровати. Поскольку кошки были полезны для моего дара, я с удовольствием разрешила пушистым клубочкам делить со мной мягкую постель. Рекс тоже не возражал, он занял лучшее место на подушке над моей головой, остальные размещались хаотически. В близости кошек была еще одна выгода: коты меня согревали.
В эти каникулы я много думала о своей семье, которой еще не было. Меня с младенчества окружали одни женщины. Дед был военным и сложил голову в афганской войне, отец тоже служил и погиб в начале девяностых в первом Чеченском конфликте. Отца я вообще не помнила, видела только несколько фотографий. Веселый молодой лейтенант, держащий на руках юную маму в подвенечном платье, никогда не ассоциировался у меня с понятием «отец». Я родилась в тысяча девятьсот девяностом году, маме тогда было тридцать два года. Я была первым и последним ребенком, она так и не оправилась до конца после тяжелых родов. Сколько себя помню, мама была на дежурстве или спала. Она работала фельдшером на скорой, пахала сутками, иногда выходила сутки через сутки, чтобы побольше заработать. Тетя Люся была моложе мамы на десять лет, она много шила для клиентов и никогда не уставала учить меня житейским премудростям. Бабушку я любила больше всех, потому что провела с ней все семь лет до школы, да и потом именно она провожала и встречала меня, кормила, заботилась, ругала и хвалила, она же посещала родительские собрания — жаль, не попала на мой выпускной. Она умерла, когда мне было пятнадцать лет, чуть-чуть не дожив до семидесяти двух. Мама попала в аварию через год, еще полгода лежала, а потом тихо угасла. Тетя Люся работала днями и ночами, но заставила меня закончить медицинский колледж.
Мне всегда было не до отношений, я даже ни с кем не встречалась. Разумеется, я заглядывалась на красивых мальчишек, но взросление мое пришлось на трагический период, семейные проблемы перевешивали все остальное. Потом нужно было учиться и подрабатывать, чтобы закончить учебу, на отношения просто не оставалось сил. Когда я начала работать в роддоме, ситуация с финансами стала менее катастрофической, чем последние несколько лет. Мы с тетей обе вздохнули с облегчением, я стала уже подумывать об институте, но судьба распорядилась иначе. К тому же, в роддоме был специфически женский коллектив, так что знакомиться было не с кем. Был у меня короткий роман с любвеобильным анестезиологом, но серьезных последствий он не имел, и это к лучшему. Боря был мил и обаятелен, но влюбчив до умопомрачения. Все новенькие медсестры и акушерки испытывали на себе его любовный напор. У него была «официальная» невеста, которая героически терпела его постоянные закидоны, я бы так не смогла. Я успела проработать в роддоме почти четыре года, а невеста Бори так и не стала его женой. Не уверена, что ее мечта вообще когда-нибудь осуществится.
Так что в прошлой жизни у меня была квартира и живая родственница, но никаких богатств не наблюдалось. Не так уж и много потеряла, но там я хотя бы была взрослой. И я была у себя дома. Одно хорошо, знание английского языка перепало мне бонусом, вот бы я намучилась, если бы не понимала окружающих. Еще и магические способности перепали, средненькие, но достаточные для обучения в школе чародейства и волшебства. Бабушка часто говорила мне, что уныние — это грех, и надо радоваться тому, что имеешь. Теперь я сполна поняла, что именно она пыталась мне объяснить. Мне действительно повезло: я вырвалась из серой безысходности сиротского приюта, я нашла себе близкого человека, практически члена семьи, даже завела себе домашнего любимца. Осталось найти собственно дом и работу, и я имею все шансы жить счастливо. У меня даже есть кандидат в домашнее растение: тентакула будет радоваться моему возвращению с работы и заботливо постукивать стручками. Когда-нибудь Том найдет себе девушку по душе, и может быть, наш дом наполнился топотом маленьких ножек, а я стану баловать и тискать «племянников». Я не питала иллюзий — кому нужна бесприданница с посредственной внешностью и магическими данными? Я собиралась работать и жить в окружении Рекса и милой моему сердцу фасоли. Если заработаю достаточно денег, куплю себе маленький домик и заведу еще парочку котов. Максимум. Если Том найдет себе жилье после школы, я буду только рада, мальчишки должны вылетать из гнезда. Однако будем реалистами. Даже с его блестящими данными ему придется несладко, а вдвоем выживать легче. Хотя не буду загадывать, у судьбы необычное чувство юмора. Даже в бредовых фантазиях я не могла себе представить мир, где есть маги с волшебными палочками, летающие на метлах. Отличная история могла бы получиться, я бы почитала.
Так я проводила время, в воспоминаниях и рассуждениях. Неожиданно закончилась каникулы, замок наполнился детскими голосами и смехом. Я встретилась с Филиусом, отдала ему готовые вещи и заставила примерить. Неожиданно мне достался подарок от него. Он был очень доволен хорошо пригнанными по фигуре вещами, вежливо поблагодарил и протянул мне кожаную женскую сумочку.
— Держи, это мой подарок. Не вздумай отказываться, я три дня накладывал на нее чары. Теперь туда поместится что угодно.
Я не знала, как благодарить, но Флитвик меня прервал:
— Там еще внутри, посмотри.
Я открыла металлическую застежку «поцелуйчик» и вытащила синее шелковое платье.
— Это мамино. Тетка хотела сжечь, а я решил, что оно тебе еще послужит.
Платье было рассчитано на взрослую худенькую женщину и отличалось отличным качеством. Пока я разглядывала платье, Флитвик неожиданно высморкался и глухо сказал:
— Ей бы понравилось, что платье кому-то пригодилось.
Я поняла, что мама Филиуса скончалась, поэтому мягко ответила:
— Мне жаль, что твоя мама умерла.
Он отмахнулся:
— Это было давно, я в порядке.
Он держался хорошо, но скопившиеся в уголках глаз слезинки его выдавали. Мой отказ огорчил бы его, я почему-то это знала, поэтому поблагодарила и спрятала платье в сумочку.
— Сумочка тоже ее, верно?
Он только кивнул и быстро попрощался. Так я стала счастливой обладательницей безразмерной сумки и нарядного шелкового платья. Мои приятельницы по кружку рукоделия поделились со мной подходящими нитками, так что я быстро подогнала платье под свой размер.
Начались занятия, вернулась с отдыха госпожа Хэлси. Она привыкла к моим визитам и даже подарила мне коробку шоколадных лягушек. Меня допустили к сортировке карточек учеников и позволили ассистировать на ежегодном медосмотре. Я старательно записывала рост и вес каждого ученика и вносила в каждую карточку отметки о посещении медицинского крыла. Большой шкаф с картотекой радовал меня строгой аккуратностью, госпожа Хелси тоже была довольна.
Пока я возилась с картотекой, Том железной рукой наводил порядок в команде по квиддичу. Несмотря на наличие официального капитана команды, управление перешло к Реддлу. Он избавился от слабых игроков и гонял команду в снег и метель. Он часами просиживал над пергаментом и разрабатывал стратегию игры. На матче с Гриффиндором новая слизеринская команда разгромила львят с рекордным счетом, игроков носили на руках. Слагхорн раздувался от гордости и заваливал Тома комплиментами. Реддл не стал купаться в лучах славы, а продолжил тренировать своих товарищей. Теперь слизеринская команда по квиддичу напоминала мне железный кулак немецкой сборной по футболу образца две тысячи четырнадцатого года, когда они победили в мировом чемпионате.
Мы несколько раз пересекались с Томом, однажды я спросила его, как он использует тетрадь. Оказалось, что Том стал вести дневник. Он поинтересовался, не собиралась ли я завести собственный дневник и не жалею ли я, что отдала тетрадь ему. О потере тетради я абсолютно не жалела, доверять бумаге свои опасные «особенности» не слишком хотелось. Как говорится, если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят. Тому я тоже наказала зачаровать свой дневник всеми возможными способами. Реддл было отмахнулся, но я к месту процитировала фразу из какого-то детектива, там искали сбежавшего человека, и один из сыщиков поинтересовался, нашли ли дневник пропавшего? Второй ответил с разочарованием в голосе: «Нет. Он не доверял мысли бумаге. Для этого он был слишком умен». Бумага — это доказательство, ее можно пришить к делу, можно опираться на записи из дневника при обвинении, и тому подобное. Том пообещал, что тетрадь будет максимально защищена, но ему позарез необходимо записывать свои идеи и разработки. Я ответила старой поговоркой «Предупрежден — значит вооружен», и мы разошлись по своим компаниям.
Я закончила работу с опросником в начале апреля, профессор Бири принялся систематизировать полученные мной результаты, я много времени проводила в теплицах, помогая ему разбираться в моих каракулях. Дамблдор очнулся от своих метаний и завалил нас домашними заданиями. Он был какой-то дерганный и злой, в гостиной сплетничали, что его таскают в аврорат и допрашивают в связи с порочащими связями с врагом магической Британии. Гриндевальд вовсю свирепствовал в Польше, поговаривали, что он приносил в жертву магглов на захваченных территориях, но толком никто ничего не знал.
Дамблдор осунулся и поседел, но держался хорошо, даже притащил откуда-то птенца феникса и вовсю его растил. Считается, что феникс — воплощение светлой магии, и у темного мага не может быть такого фамильяра. Стоили фениксы баснословных денег, но приобретение того стоило: слезы феникса обладают лечебным эффектом, а его песни разгоняют тоску. Слизеринцы скалились, что феникс в кабинете Дамблдора должен петь с утра до ночи, чтобы успокоить владельца. Одновременно змейки восхищались грамотным ходом профессора трансфигурации, он изящно укрепил имидж светлого мага. На самом деле, теоретически, феникс будет жить хоть со светлым, хоть с темным магом, имеет значение только то, кого птенец увидел первым, появившись на свет. Миф о светлости мага, имеющего феникса — это именно миф, но легенды и предрассудки куда более жизнеспособны, чем научные наблюдения.
Я дала себе слово, что когда-нибудь куплю яйцо феникса и проверю теорию на практике. Я-то точно обладаю темной магией, любопытно было бы проверить, загнется птенец от моего присутствия или нет? Жаль, пока я могла только размышлять о подобной вероятности. На факультетском негласном рынке я толкнула стручки фасоли по семь галлеонов за штуку. Двадцать галлеонов лежало в моей супер-сумке, а один я потратила на литровую бутыль витаминного зелья. Пять капель на стакан воды хватало, чтобы обеспечить организм набором необходимых витаминов на целые сутки. Перспектива не загнуться от голода и цинги в течение двух летних месяцев стала более реальной. У меня было достаточно сухарей на двоих, а теперь еще достаточно витаминов. Воду найти было гораздо легче, в городе были бесплатные колонки, так что проживем вдвоем с Томом.
Приближались экзамены.
ficbook.net
Первый раз я ждала лета с радостью, Том тоже был преисполнен радужных надежд. Мы сможем тренироваться в магии всё лето, а уж еды нам хватит. В домике полно места для двоих, мамы обещали оставить все карточки, так что всё будет хорошо. Раз уж мы пережили лето в пустом здании практически без средств, то уж в теплом домике будем шиковать целых два месяца.
Тони получил письмо от матери с подтверждением приглашения на четыре персоны и пошёл вразнос. Подружки у Долохова менялись с пугающей быстротой, похоже, он поставил себе целью перецеловать всех смазливеньких старшекурсниц. На всякий случай я прочитала ему краткую лекцию о вреде заболеваний, передающихся половым путём, и напоила контрацептивным зельем для мужчин сроком на полгода.
Том и Абраша слушали внимательно и задавали уточняющие вопросы, они пришли в Больничное крыло за компанию. Дело происходило на следующий день после матча по квиддичу, так что случайно лекцию прослушали еще два равенкловца и один хаффлпаффец. Госпожа Хэлси отворачивалась и улыбалась, но не прерывала мой увлекательный рассказ. Дискуссия после моего эпического выступления затянулась на полтора часа и имела неожиданные последствия. Меня вызвал к себе директор и попросил повторить всё полностью. Я покорно затянула рассказ о сифилисе и трихомониазе, Диппет меня прервал и настроил самопишущее перо. Вероятными последствиями разгульной жизни директор был впечатлён, он вызвал Слагхорна и убедился, что у магов есть зелья против каждого заболевания, которые я упоминала. В общем, самопишущее перо исписало два стандартных пергамента, пока я живописала симптомы и проявления недугов. Диппет немедленно размножил сей эпический документ и велел всем деканам собрать со старших учеников мужского пола подписи об ознакомлении.
Профессор Бири выступил с предложением создать подобный документ для девочек, сделав упор на вреде раннего начала половой жизни и нежелательности беременности до совершеннолетия. Я согласилась и три дня писала краткую статью на заданную тему. Подписаны оба произведения были госпожой Хэлси, она даже опубликовала их в медицинском журнале как пример работы с подрастающим поколением. Директор оказался справедливым человеком и закрепил за мной официальный статус помощницы медсестры. Он обещал отметить это в моей характеристике и дать рекомендацию любой медицинской школе. Поскольку дедуле перевалило за триста, я не стала откладывать дело в долгий ящик и выцарапала себе официальную бумагу с гербовой печатью. Сердце моё пело, а я посмеивалась про себя. Все мои ухищрения были не напрасны, не зря я терпела колкости медсестры и корячилась с медосмотрами. У меня есть рекомендация от самого Диппета! Директора уважали в магическом мире, и не только в Великобритании. При всех прочих равных условиях, лишняя бумажка сыграет за меня. Госпожа Хэлси расщедрилась и тоже написала мне рекомендацию, указав мою настойчивость и преданность делу Гиппократа. Я спрятала драгоценные бумаги в специальный футляр, его мне подарил профессор Бири, и иногда бережно баюкала его у самого сердца. Перспектива, вот что грело мое сердце. Я стала ближе к своей мечте, хотя бы на один крохотный шажочек. А дорога состоит из шагов, и я радовалась своему достижению.
Хорошо себя показало и второе мое начинание. Ученики и учителя привыкли питаться «по науке» и даже прибегали к госпоже Хэлси за советом, как дома поддерживать необходимую диету. Мы вместе расписали списки предпочтительных продуктов, даже нарисовали пищевую пирамиду с правильным соотношением белков, жиров и углеводов. Еще одна статья за авторством медиковедьмы была подписана в печать.
К сожалению, Тони был умным мальчиком и о наличии зелий против всех «нехороших» заболеваний знал. Так что он развлекался с большим энтузиазмом и неподдельным рвением. Том запретил мне повторные беседы.
— Пусть перебесится, Хел. Успокойся. Это пройдет, он просто бастует таким образом против навязанной помолвки.
Я это понимала, поэтому последовала совету и замолчала. Контрацептивное зелье я ему впихнула, а дальше не мои заботы. Конечно, Долохову всего четырнадцать лет, но он был крупным и выглядел старше своего возраста. Лучше перестраховаться, чем потом разбираться с незапланированными бастардами. Хотя случаев беременности в школе зафиксировано не было, но всё когда-то случается в первый раз. Даже магия не всесильна, да и замок простоял десять веков, мало ли. В общем, я «подстелила соломки», как могла.
В мае на факультете царило возбуждение: выбирали кандидатуры на старост в будущем учебном году. Кандидатура Тома шла в списке номером один, а среди девочек лидировала Натали Гойл, чему я была очень рада. Соседка стала спокойной и рассудительной, она сумеет позаботиться о первокурсниках. Когда Слагхорн вызвал меня на беседу, я дала обоим самую честную положительную характеристику, какую могла себе представить. Декан улыбнулся и поблагодарил меня за мнение, а потом огорошил:
— Мисс Смирнофф, в следующем году я хочу видеть вас в своем клубе. Решил предупредить вас заранее, чтобы вы смогли подготовиться.
Я смотрела на него с удивлением, не понимая, в чём подвох. Профессор закатил глаза и прояснил щекотливый вопрос:
— Вам понадобится пара эффектных платьев, мисс. Мне сказали, что вы отлично шьёте, так что приготовьте наряды за лето.
Интересно, а он понимает, что для того, чтобы сшить платье, нужно потратить деньги хотя бы на ткань? Оказалось, отлично понимает.
— Я тут поболтал с профессором Бири, он рассказал, что вы ухаживаете за тентакулой. Так вот, стручки, отданные добровольно, в зельях дают усиленный эффект. Я случайно знаю, что вы пару раз продавали нечто подобное. Если у вас, случайно, разумеется, опять окажутся стручки, приносите их сразу мне. Я дам вам справедливую цену, строго конфиденциально.
Декану можно было верить, он ни разу не нарушал данного им слова. «Совершенно случайно» стручки у меня были, Слагхорн купил четыре по рыночной цене десять галлеонов за штуку и выпроводил из кабинета.
Предстоящее лето становилось всё более прекрасным, если это только возможно. Сорок галлеонов, да это же настоящее богатство! Этого хватит на десяток платьев!
Том тоже готовился к лету, он решил обсудить со мной одну свою идею:
— Как ты знаешь, я придумал чары длительного стазиса. Это эксклюзив, я облазил всю библиотеку и периодические издания, такого нигде нет. Предлагаю зарегистрировать патент на миссис Малфой, все знают, что она неплохой артефактор. Она уже согласилась, только нужен первичный капитал. Давай вложим деньги, которые нам пришлют на учебники, там должно хватить. Потом мы быстро наклепаем сумок с расширением пространства и длительным стазисом, а миссис Малфой отнесет их в лавку от своего имени. Покупатели с руками оторвут новинку, ты же понимаешь. Тогда мы вернем вложенные деньги, еще и на приличные мантии останется. Сумки придётся шить тебе, а зачарую их я. Как тебе идея?
Я ужасно обрадовалась и захлопала в ладоши:
— Даже ждать не нужно, у меня есть нужная сумма!
Он был изумлён и жаждал подробностей. Пришлось пересказать свой разговор с деканом. От восторга Том закружил меня в объятьях.
— Тогда Тони не придётся продаваться за деньги! Пошли к ребятам. Если мы начнём немедленно, то сможем продать больше сумок. Аманда и Мария не будут жить приживалками в Швейцарии, а там уже и совершеннолетия Абраксаса дождёмся. Ты чудо, Хел!
Мы рассказали друзьям идею, Абраксас загорелся и начал прикидывать размеры вложений, а Тони растерянно поднял на нас глаза:
— Вы серьёзно? Вы сделаете это для меня?
Том открыто улыбнулся в ответ.
— Семья. Понимаешь, дуралей? Мы — семья. Значит, горести пополам, а радость — вдвойне. Так Хел говорит.
Долохов растерянно запустил пятерню в пышные кудри.
— Что бы я без вас делал?
И тогда Том меня поразил. Он взял друга за плечи и повторил мои слова, сказанные летом сорокового:
— Ты бы справился, Тони. Тебе пришлось бы нелегко, но ты бы справился.
Я была горда и ни намеком не дала понять, что это моя фраза. Главное — результат, а он был хорош. Тони снова сосредоточился на учёбе и спорте, а его многочисленные подружки исчезли из нашей жизни. Малфой тоже повеселел, мы отправили деньги мамам, они гоняли сову, советовались насчёт ткани, хвалились получением патента и очень ждали нас домой. У меня теплело на сердце от этих слов. Нас ждали домой. Я знаю, что Том тоже радовался, в беседе с многочисленной свитой промелькнуло небрежное:
— Благодарю за приглашение, но это лето я решил провести дома. Семейный бизнес, знаете ли…
Экзамены мы сдавали с воодушевлением, с удовольствием хлопали декану на торжественном ужине, а Большой зал снова был украшен флагами родного факультета. Магглорожденные оставались в Хогсмиде, а мы ехали в знакомое поместье.
На вокзале нас встретили Аманда и Мария, теперь и у миссис Малфой волосы оказались коротко острижены. С грустью я заметила седину у этой прекрасной женщины. Она задорно улыбалась и заливисто хохотала шутливым комплиментам мальчишек, но в уголках ее голубых глаз поселилась печаль. Мария часто обнимала подругу и старалась поддерживать беззаботную беседу. Нам даже не пришлось посещать приют, Аманда уже получила карточки и официальное разрешение миссис Коул на пребывание нас в гостях сроком на всё лето. У меня был ещё один повод для радости: впервые со мной поехал в гости Рекс. Он смирно сидел в клетке, подаренной лично ему Натали, и рассматривал незнакомых ему ведьм.
Порт-ключ перенёс нас в поместье, женщины гордо продемонстрировали официально заверенный патент и целую кучу готовых сумочек из зеленой ткани. Мария весело подмигнула:
— Мы тоже умеем шить. Пришлось вспомнить старые навыки. Неплохо получилось?
Пришлось честно признать, что они отлично справились. Сумочки были аккуратно сшиты и выглядели замечательно. Аманда схватила меня за руку и потащила в столовую.
— Бармен Том помог нам приготовить тебе комнату, смотри!
Интерьер столовой полностью изменился, исчез большой стол и лавки, часть помещения была отделена стеной из досок, виднелась аккуратная белая дверь. За дверью оказалась маленькая спальня, там стояла узкая кровать и вешалка для одежды.
— Мы хотели сделать тебе сюрприз. Теперь у тебя есть нормальная кровать и мягкая постель, как и положено юной барышне. Добро пожаловать, милая.
Я чуть не расплакалась от счастья. Обо мне заботились, для меня приготовили комнату. Это было настоящим чудом. Женщины отмахнулись от моих благодарностей и продолжили нас удивлять. Аманда остановила мальчишек, когда они попытались войти в спальню.
— Нет, молодые люди. Вы будете жить в палатке.
Я растерялась. В палатке? Как они там поместятся? Два месяца в палатке прожить трудновато, даже летом. Меня удивила реакция Абраксаса. Он очень обрадовался.
— Мама, тебе удалось её починить?
Мария смущённо закашлялась:
— Абраксас, вашу палатку восстановить не удалось. Эта другая, она чуть меньше, но тоже очень комфортная. Нам её одолжили. Пойдем, посмотрим.
Всё ещё неуверенная, я проследовала за возбуждёнными мальчишками. Том тоже держался настороженно. Ему вообще не приходилось иметь дела с палатками. Я же полагалась на свой скромный опыт походов на природу и принялась заранее продумывать альтернативные варианты. К счастью, мои идеи не пригодились. Магическая палатка многократно превзошла мои ожидания. Прямо за домом располагался весёлый бело-синий шатёр, над ним гордо реял флаг Слизерина. Мария откинула полог и пригласила всех внутрь. Я не была уверена, что мы все поместимся внутри, но покорно нырнула в проём — и остолбенела.
Вау! Это была прекрасно обставленная трехкомнатная квартира со всеми удобствами, даже кухня и ванная имелись. Я сразу попала в симпатичную гостиную с тремя диванами и четырьмя креслами, с журнальным столиком и странной конструкции камином, за мягкой портьерой нашлась маленькая кухня с плитой, мойкой и посудным шкафом, там же стоял стол и десять крепких стульев. Две спальни радовали глаз крепко сколоченными двухэтажными кроватями и бельевыми шкафами, в одной из них нашлось место для письменного стола и книжной полки. Ванная вообще была роскошной, круглой и оснащенной прекрасным душем. Я повертела краны и чуть не ошпарилась, такая горячая вода побежала из смесителя. Да, в такой магической палатке можно жить хоть круглый год. Я повторила последнюю мысль вслух, Аманда немедленно отозвалась:
— Зимой чуть холодновато, но вполне терпимо. Располагайтесь, мальчики. Обед будет через полчаса. Пойдем, Хелена, поможешь накрыть на стол.
Тони кивнул и спросил:
— Мама, а чья это палатка?
Мария смущённо ответила:
— Бармен одолжил у кого-то до сентября. Мы пытались отказываться, но он настоял.
Долохов сложил руки на груди и настороженно поинтересовался:
— А что, бармен тут частый гость?
Аманда спокойно ответила:
— Смените тон, юноша. Вы с матерью разговариваете. И кстати, да. Бармен Том оказался прекрасным человеком и очень нас поддерживает. Он рубит нам дрова, обустроил комнату для Хелены, помог с оформлением патента и достал палатку. Мы подружились с этим достойным джентльменом, Антонин Долохов. Честно признать, без него нам пришлось бы тяжело.
Абраксас примирительно поднял руки.
— Мам, успокойся. Мы неправильно друг друга поняли. Ну, мы же должны о вас заботиться. Бармен из грязного паба не самая подходящая компания для леди, понимаешь? Но про этого Тома Хелена хорошо отзывалась, так что, считай, у него есть рекомендации. Буду рад с ним познакомиться.
Всё ещё недовольный Тони пробурчал:
— Я тоже с ним познакомлюсь.
Мария посмотрела на маленькие часики и взволнованно заметила:
— Да, уже через пятнадцать минут. Мы пригласили его на обед в честь вашего приезда. Там и поговорите. Кстати, сынок, бармен из грязного паба с блеском закончил военную магическую академию и служит в Отделе Тайн. Неужели ты думал, что стратегическое место перехода из обычного мира в магический доверят штатскому? Ты ещё совсем ребенок, Антонин.
С этими словами ошарашенную меня выволокли из палатки и потащили на кухню резать овощи и раскладывать жаркое. Рекс получил свою порцию мяса и поглаживаний от двух милых дам, совершенно разомлел и вылизывался на солнышке. Должна признать, что качество блюд улучшилось на порядок с прошлого года.
В назначенное время прибыл бармен Том, он поцеловал ручки дамам и обнял меня, обменялся крепким рукопожатием с Томом и познакомился с ребятами. Мои друзья держались настороженно, но за столом в палатке пошел легкий непринужденный разговор о красотах Франции, и мальчишки оттаяли. Они так увлеклись, что периодически сбивались на французский язык и оживленно спорили о чём-то с барменом все вместе, только Том и я не принимали участие в беседе. Реддл сидел около меня, он был тих и доволен.
— Это и есть семейный обед, да, Хелена?
Я тихо ответила:
— В лучшем его исполнении, Том. Семьи тоже разные бывают, но наша — одна из самых замечательных.
Том мне подмигнул.
— Тебе тоже нравится видеть их счастливыми и довольными, и совсем не обидно, что они говорят не по-нашему?
Я засмеялась и поймала его руку под столом.
— Я вижу их улыбки, этого достаточно. Мы можем выучить французский, это не так сложно.
Он кивнул мне в ответ.
— Зато я знаю парселтанг, а это круче. Хочешь, научу?
— Конечно, хочу. А я научу тебя русскому, договорились?
Том в притворном ужасе замотал головой.
— Когда ты на меня иногда кричишь, я и без перевода понимаю, что сильно неправ. Если я буду знать все слова, боюсь, это пагубно скажется на моей самооценке. Пожалей меня, Хел.
Поздний обед или ранний ужин плавно перетек в поздний вечер, Мария принесла два тяжелых подсвечника с горящими свечами, на небе появились звезды, а Рекс демонстративно улегся спать в большом кресле. Мы долго прощались и махали вслед бармену, он молодцевато оседлал метлу и сделал над нами прощальный круг на фоне звездного неба. Я уснула, едва добравшись до подушки.
ficbook.net
Недавно группа химиков из МГУ им. Ломоносова подтвердила справедливость одного народного метода предохранения продуктов от порчи: если поместить в молоко лягушку, то оно не будет скисать. Это действительно происходит из-за того, что данные амфибии выделяют на свою кожу специальные пептиды, обладающие противомикробным и антигрибковым действием.
А. Т. Лебедев
О том, что в старину, когда еще не было холодильников, в молоко часто сажали лягушек — чтобы сохранить продукт от скисания, достаточно часто упоминается в различных источниках, причем не только в сказках и преданиях. Многие этнографы позапрошлого столетия еще застали этот санитарно-гигиенический "обряд", который тогда (как, впрочем, и в ХХ веке) считали обычным суеверием. Но несмотря на мнение ученых мужей, данное поверие было распространено не только в нашей стране — многие народы юга Европы и Ближнего Востока использовали данную технологию. И, что самое удивительное, молоко действительно не скисало.
Читайте также: Сигаретные окурки прогоняют паразитов
Долгое время биохимики объясняли это простым совпадением — с их точки зрения, в кожных железах обычных лягушек из рода Rana, которые прыгают по российским полям, лесам и болотам, нет ничего такого, что могло бы "приказать" молоку не киснуть. Конечно же, о том, что на коже тропических земноводных есть клетки, вырабатывающие естественные антибиотики, благодаря которым их нежное тело не поражают грибковые и бактериальные инфекции, было известно достаточно давно. Однако это все-таки тропики — там при жарком и влажном климате оглянуться не успеешь, как весь плесенью покроешься. Для нашего же умеренного климата обладание таким антибиотиком считалось непозволительной роскошью.
Однако недавно выяснилось, что и наши обычные лягушки тоже могут выделять подобные антибиотики. Это свойство кожи отечественных земноводных обнаружила группа ученых из МГУ им. Ломоносова, работой которых руководил доктор химических наук Альберт Тарасович Лебедев. Исследователи изучали вещества, которые выделяют кожные железы травяной лягушки (Rana temporaria). Оказалось, что эти амфибии способны производить особые пептиды, обладающие противомикробным действием.
Более того, в результате работы выяснилось, что эти вещества составляют основную часть всех кожных выделений животного и играют роль первой линии обороны против бактерий и грибков, которых даже в нашем климате весьма много во влажных местах — например, под корягами в болотах или на берегах небольших водоемов. Кроме того, именно эти пептиды защищают животное во время зимней спячки — перед уходом на зимовку лягушка обильно "смазывается" собственными антибиотиками, которые хранят ее здоровье даже тогда, когда организм не активен. Ведь обычно земноводные проводят холодный период в таких убежищах, где все-таки достаточно тепло (по сравнению с температурой внешней среды, конечно) и высокая влажность, то есть в самых рассадниках различных паразитических микроорганизмов.
Напомню, что более раннее исследование обнаружило у травяной лягушки 21 соединение, обладающее противомикробными и другими полезными медицинскими свойствами. Однако открытие доктора Лебедева весьма расширило этот список. Следует заметить, что для работы ученые использовали весьма современный и наиболее чувствительный комбинационный метод анализа, созданный специально для определения пептидов в составе сложной смеси nano-HPLC-ESI-OrbiTrap. Расшифровывается это достаточно просто: HPLC — это высокопроизводительная жидкостная хроматография, ESI-OrbiTrap — масс-спектрометр с ионизацией распылением в электрическом поле и специальной ионной ловушкой орбитрап, разработанной Александром Макаровым в конце 1990-х и использующей принципиально новую концепцию масс-анализа.
В итоге исследователи смогли идентифицировать еще 76 подобных биологически активных соединений, обладающих противомикробной активностью. Доктор Лебедев и его коллеги также провели лабораторные тесты, которые показали, что некоторые из этих пептидов куда более успешно действуют против сальмонеллы (Salmonella) и стафилококка (Staphylococcus), чем многие из использующихся в настоящее время лекарств, включающих синтетические антибиотики. Это сразу наводит на мысль о том, что, возможно, медикам тоже следует обратиться за помощью к лягушкам — если получится создать аналоги данных веществ, то они смогут победить самые устойчивые (антибиотикорезистентные) штаммы данных бактерий.
Как видите, помещать лягушку в молоко действительно имело смысл — с таким арсеналом кожных антибиотиков она могла дать отпор любому проникшему в эту жидкость микроорганизму, в том числе и кисло-молочным бактериям. Однако вряд ли это стоит делать сейчас: во-первых, в холодильнике молоко все равно лучше сохранится, а во-вторых, сами лягушки не очень любят подобные ванны, поскольку молоко образует пленку на поверхности их кожи и тем самым мешает амфибиям дышать.
Читайте также: Гриб-зомбификатор прикончит рак?
Кроме того, свойства всех пептидов, выделяемых этими животными, до конца еще не изучены — а вдруг там есть такие, которые могут нанести урон не только бактерии или грибку, но и человеку. Поэтому все-таки лучше быть осторожнее с лягушками и их антибиотиками…
Читайте самое интересное в рубрике "Наука и техника"
← Нажми «Нравится»и читай нас в Facebookwww.pravda.ru
Я внимательно разглядывала свое отражение в старом потрескавшемся зеркале. Хелена Смит, то есть новая я, красотой не отличалась. Тощая девчонка, остриженная почти под ноль, с широкими черными бровями и глазами черного цвета. Волосы были темными, но слишком короткими, чтобы уверенно сказать, вились они или нет. В моей внешности угадывались восточные черты, но наверняка я ничего о себе не знала. Единственное, что мне нравилось в моей новой внешности — это руки: изящные ладони и длинные тонкие пальчики с ногтями прекрасной формы. Я усмехнулась, легко будет делать маникюр… когда-нибудь будет легко, если я доживу до совершеннолетия и вырвусь отсюда.
До чего же странно пошутила со мной судьба, с ума сойти. Ну да, я почти обезумела, когда очнулась. Еще бы, на самом деле мне двадцать пять, а не десять лет. Я вообще не из этого времени, а может быть, и мира. Однозначно, не из этой страны. Жила я в России, а проснулась в Великобритании. Я умерла глупо, в маршрутку влетел грузовик, я пробила головой переднее стекло и погибла под колесами. Я ехала на смену, даже не опаздывала, хотя частенько этим грешила. Звали меня Алена Лукина, я работала акушеркой в родильном доме и волновалась из-за предстоящего сокращения штатов. Дурочка, лучше бы я осталась без работы, чем без собственной жизни. Я мечтала поступить в медицинский институт и подрабатывала, где только могла. У меня, по крайней мере, была однокомнатная квартира, которую я честно делила с единственной живой родственницей, бухгалтером тетей Люсей, и любимая специальность, а сейчас нет ничего. Вообще ничего нет. Есть койка в приюте Вула, комнату я делю с двенадцатью девочками, с которыми не могу найти общий язык.
Меня выловили из Темзы, хотя я не помню, как оказалась в воде, — мне это рассказали. С собой у меня ничего не было, одета я была в какое-то рванье, которое сожгли в бесплатной больнице, куда меня привезли. Имя я не помнила, документов с собой не было, так что меня называли Джейн Доу. Когда я пришла в себя, меня трижды допрашивали полицейские и ничего не смогли прояснить. Единственное, о чем я просила, чтобы меня записали Хелена Смит — из прошлой жизни я помнила, что в детективах Джейн Доу называли неопознанное женское тело, и мне это не нравилось. В конце концов, я еще жива. Имя Хелена настойчиво крутилось в голове и коррелировало с моим родным именем Алена, так что я очень настаивала. К счастью, полицейский оказался хорошим человеком и принес мне документы на выбранное имя. Даже возраст мне определили приблизительно, десять лет. В больнице я пролежала всего неделю, врачи удивлялись, как быстро я поправилась. Я и сама удивилась, но здоровой быть лучше, так что я обрадовалась больше.
В общем, возились со мной недолго и отправили в богадельню. На дворе тридцать седьмой год, я проживаю в Лондоне и являюсь гражданкой Великобритании и сиротой. Спасибо, что не отправили куда похуже, а поместили в детский дом. Нас хотя бы в школе обучают, водят в церковь и даже обещали вывести на природу «для оздоровления». Как я выяснила, детей держат в детдоме до восемнадцати лет, а потом трудоустраивают на низкоквалифицированную работу и выдают скромные подъемные. Мне еще повезло, директриса хоть и бухала по-черному, но за порядком следила придирчиво. Миссис Коул была принципиальной теткой. Мы обучались в муниципальной школе, водили нас всех вместе: учеников от пяти до семнадцати лет. Каждый выходной день девочки от семи лет и старше пришивали пуговицы на бесконечные пальто, мальчики тоже работали, но отдельно, не знаю, чем они занимались. Более чистоплотных и старательных девочек переводили на более тонкую работу: мы пришивали пуговицы к рубашкам. Работа легкая, однообразная и надоедающая, но ничего непосильного. Вечером сильно уставали глаза, в детдоме экономили на электричестве.
По воскресениям мы ходили в церковь, у нас была специальная цивильная одежда для этого. Так называемые «цивильные» платья надлежало беречь и поддерживать в приличном состоянии, потому что в противном случае наказывали розгами. Розгами воспитатели пользовались широко, но не усердствовали, просто поддерживали дисциплину. Противный мальчишка Билли опрокинул на меня ведро с грязной водой, и я получила десять ударов по шее на глазах всех воспитанников. Мне не сочувствовали, здесь это не принято. Шея болела долго, что заставило меня раздумывать о мести. Друзей у меня не было, в прихлебатели я идти не хотела, а воспитательницам было плевать на все, кроме собственного спокойствия. Я постоянно была настороже, даже спала вполглаза. Неприятные сюрпризы с утра стали практически обыденностью, чувство юмора у приютских детей было весьма специфическим. Так что ходила я сама по себе, как кошка из сказки Киплинга. Кстати, животных здесь я тоже не видела, хотя мерзкий Билли притащил откуда-то кролика и очень им хвастался. Половина детей мечтала этого кролика поджарить и съесть, а вторая — убить с особой жестокостью, чтобы напакостить Билли. Я относилась ко второй группе.
Считается, что есть пять стадий принятия смерти близкого человека. Учитывая, что ближе себя у меня никого не было, я прошла все пять. Сначала я устраивала тихие истерики и демонстрировала отрицание, что заняло у меня три недели, потом я злилась на весь белый свет, то есть проходила стадию гнева, — мне помогли с ней справиться розги, и это быстро перевело меня на стадию торга. Я пыталась улучшить условия своей жизни и избавиться от ежевечерних наказаний. Понять все правила моего нового мира мне удалось не сразу, но еще через месяц я покорилась и впала в депрессию. Стонать и жалеть себя мне не дали, рубашки сами себе пуговицы не пришьют, так что вот она я, смиренно принявшая свою новую реальность Хелена Смит, десяти лет от роду…
Грустно осознавать, что во всей вселенной нет ни одного близкого тебе человека. Теоретически, где-то в России уже родилась моя бабушка, ей должно быть примерно четыре года. Судьба у нее тоже была нелегкой, но она выбилась в люди и вырастила двух дочерей, и даже выучила их профессиям. Мама была фельдшером, а тетя работала на заводе бухгалтером. Жили мы дружно и весело, хотя и немного стесненно — вчетвером в однокомнатной квартире не развернешься. На кухне спала я, как самая мелкая. Там же бабушка принимала клиентов; она гадала на Таро, на кофе, да на чем придется. Тетя подрабатывала шитьем, мама вязала на заказ. Меня учили понемножку все женщины моей семьи, но больше всего со мной возилась бабушка. Я смотрела на нее и училась, потом начала тоже потихоньку гадать подружкам. Я научилась хорошо шить, вязать на спицах и крючком, умею вышивать на машинке и на пяльцах. Хотя лучше всего у меня получались расклады Таро на все случаи жизни.
Постепенно дом опустел — умерла бабушка, потом мама. Жалко тетю Люсю, ей уже под пятьдесят, как она там одна?.. Надеюсь, она устроит свою личную жизнь. Теперь у нее собственная квартира, а тетя Люся у меня красивая и жизнерадостная. Надеюсь, ей повезет.
Я прижалась к холодному стеклу и заставила себя отвлечься. Зато я тут первый раз в жизни попала в церковь, это оказалось интересно. Там было красиво и торжественно, мне понравилось. Хотя бы глаз отдыхал от серого цвета. Незадолго до гибели я посмотрела фильм «Пятьдесят оттенков серого» — кино мне не понравилось, а вот название зацепило. В моей новой реальности было действительно множество оттенков серого цвета, без всяких пошлостей. Нас одевали в серые робы, нас окружали серые вещи, да и погода в Лондоне стояла серой уже третью неделю подряд. Жизнь моя была серой, и перспективы не радовали. До бабушки мне не добраться, в Россию просто так не попадешь, нужно ждать совершеннолетия, да и то, родственники из-за рубежа могли осложнить ее и так непростую судьбу. Решено, буду жить новой жизнью здесь. Выбора-то у меня особого не было. Зато я была хорошей акушеркой и постараюсь снова поступить в медицинский колледж. Раньше я собиралась выучиться на врача, не буду отступать от своей мечты. Я как та лягушка, что попала в молоко. У меня есть два пути: смириться и погибнуть или биться и выбраться из твердого масла. У меня хорошая память и есть четкая понятная цель: стать врачом, хотя бы фельдшером. Скоро начнется война, уже лето тридцать седьмого, мне нужно ее пережить и найти свое место под солнцем. Раз уж выпал второй шанс, буду использовать его на все сто процентов.
Зарядившись позитивом, я вышла из туалета и направилась во двор. Нужно было быть на виду, воспитатели наказывали тех, кто пропускал прогулку на свежем воздухе. Пройдусь, буду делать дыхательные упражнения и медитировать.
Этому отличному плану не было суждено сбыться. Билли Стаббс с подручными избивали черноволосого мальчишку, а Джен Бишоп громко смеялась и подначивала нападавших. Тут не принято вмешиваться, но в этот раз я не смогла сдержаться. Судорожно вздохнув, я с трудом припомнила, что мальчишку звали Том, кажется, и громко заговорила, как будто отвечая на вопрос невидимой собеседницы:
— Да, Марта, я сейчас найду Тома. Да, я передам, что он должен помочь мне с ведрами, мы обязательно помоем площадку третьего этажа прямо сейчас, — нужно сказать, что дежурили все по очереди, но воспитательницы часто привлекали дополнительную рабочую силу, так что ничего удивительного в моих словах не было.
Хулиганы кинулись врассыпную, а мальчишка остался лежать в пыли. Я протянула ему руку и помогла подняться. Он хмуро смотрел на меня, баюкая левую руку.
— Наврала ради меня? Я бы сам справился.
Я не стала его слушать и благодарности не ждала.
— Я кое-что понимаю в травмах, похоже на вывих.
Он сморщился, но позволил себя осмотреть. Точно, вывих плечевого сустава. Я много раз вправляла такие, когда подрабатывала в травмпункте.
— Будет немного больно. Тебя Том зовут?
Не слушая ответа, я стала торопливо пристраиваться сзади и сбоку от мальчика. Моя торопливость была вызвана тем, что в идеале у меня было всего пять минут после травмы, пока не начался мышечный спазм. Подойдя со стороны пострадавшей руки, я попросила его расслабить верхнюю часть туловища, придержала за грудь и заставила слегка наклониться. Травмированная конечность свободно висела; я развернула его руку за запястье и стала аккуратно поднимать ее вверх и вперед. Потребовалась примерно минута, но плечо уверенно встало в привычное положение. Он удивленно покрутился и нахмурился:
— Я бы справился. Ладно, Смит, я запомню.
Я пожала плечами и пошла во двор. Мисс Вэйт требовался доброволец, чтобы помыть лестницу, и я вызвалась сама, чтобы не нарушать легенду. Эта парочка, Билли и Джен, совершенно без тормозов, могли бы избить меня за помощь мальчишке. Красивый мальчик, кстати. У него тонкие черты лица, ярко-синие глаза и волосы насыщенного иссиня-черного цвета — очень зрелищное сочетание. Насколько я могла заметить, его старались обходить стороной. Хотя, мало кто дружил между собой, каждый старался выживать в одиночку.
Я почти закончила уборку, когда меня позвали в кабинет директрисы. Там стоял незнакомый полицейский. Миссис Коул довольно приветливо обратилась ко мне:
— Хелена, разыскали твою родственницу. Теперь мы знаем твою фамилию.
Полицейский представился и показал мне фотографию в рамочке.
— Узнаете себя, мисс?
На фото была изображена пожилая женщина в чепце, черном платье и куче дешевых побрякушек, она куталась в разноцветную шаль. Около нее стояла девочка — это несомненно была я, только помладше, и волосы у меня были подлиннее. У меня в руках была кукла, второй рукой я крепко держалась за руку своей спутницы.
Полицейский сказал сочувственно:
— Ваша бабушка была гадалкой, она арендовала палатку на выставке колоний, вы жили там же. Три месяца назад палатка сгорела, ваша бабушка погибла, а вы пропали. К счастью, из огня вынесли несколько вещей, я вам их принес.
Он протянул мне ту самую цветастую шаль и маленький сверток. Я развернула газету и увидела две колоды Таро, перевязанные бечевкой.
— К сожалению, больше ничего не осталось, мисс. Имя вы свое назвали правильно, а фамилия ваша Смирнофф. Теперь мы знаем ваш день рождения: вы родились десятого апреля тысяча девятьсот двадцать седьмого года. Ваша мать, ее звали Мэри, умерла при родах, она была очень молодой, лет восемнадцать всего, вашего отца Бориса зарезали еще до вашего рождения, а вы десять лет прожили в Лондоне с бабушкой, ее звали Лиззи Томсон, или старушкой Лиззи — это было ее прозвище на той выставке.
Я судорожно прижала к себе шаль и сверток и искренне поблагодарила:
— Огромное спасибо, офицер. Я рада узнать, что меня не бросили просто так. Бабушка умерла, а я потеряла память. Еще бы, сильный был стресс, наверное. Полагаю, вы правы. Я знаю эти карты, знаю, как они называются, умею ими пользоваться. Я очень благодарна. Подскажите, где ее похоронили? Я бы хотела когда-нибудь навестить ее.
Полицейский был готов к этому вопросу и протянул мне листок с адресом и названием кладбища для бедных. Он неожиданно замялся и неуверенно сказал:
— На выставке сказали, что ваш отец был из пришлых, кажется, он был русским моряком, но лет пять таскался на выставке, гадал на кофе, по линиям руки, занимался спиритизмом. Он сильно выпивал, мисс, так что никто не удивился, когда его нашли в канаве. Хотя бы ваши родители были женаты.
Миссис Коул переписала мое новое имя в журнал и отпустила меня. Итак, я — нищая Хелена Смирнофф (понятно, что Елена Борисовна Смирнова, но записана на иностранный манер Смирнофф), моя бабушка была гадалкой, отец был русским пьяницей, жили мы в матерчатом шатре, который сгорел. Опять ничего у меня нет. Хотя вру, у меня есть шаль и Таро. Шаль была старой и пахла дымом — мелочи, у меня появились личные вещи! Это так угнетает, когда нет ничего своего. Зато теперь нужно вещи сохранить, я тут за месяц насмотрелась всякого. Пришли как-то две дамы, нарядили младших в красивые вещи и ушли. Воспитательницы мигом переодели детей в обноски, а нарядные новые вещички растащили по домам или продали. Никто даже не удивился, я тоже.
Я забежала в туалет и завязала шаль вместо пояса на талии, благо робы были широкими, а я такой тощей, что могла еще пару вещей поместись внутрь, никто бы не заметил. Карты я спрятала в шаль, подвернув ее на манер кармана. Главное, чтобы никто их не заметил и не отобрал. Сначала ходить было неудобно, но потом я приспособилась и перестала замечать тайное украшение на поясе. Поскольку у меня был прямой доступ к ниткам, вечером я попросила разрешения зашить прореху в кармане, а сама, снова в туалете, прошила два кармашка для каждой колоды в отдельности; воспитательница пересчитала выданные мне пуговицы и даже похвалила меня за честность. Так что я впервые в новом мире засыпала с улыбкой на лице.
На следующий день нас вывезли на море. Раньше моря я не видела, так что с удовольствием дышала свежим соленым воздухом и гуляла с остальными детьми. Жили мы в большом бараке, поэтому контроль за личными «сокровищами» пришлось удвоить. К счастью, никто меня пристально не разглядывал, все обошлось.
На выезде случилась неприятная ситуация: Том с двумя нашими главными хулиганами залезли в какую-то пещеру, и там что-то произошло. Их нашли и отчитали, а на следующий день мы все увидели свисающего с балки повешенного кролика Билли Стаббса. Мы лицемерно сокрушались, но многие втайне были рады, что Билли получил щелчок по носу. Я была уверена, что это Том, но молчала, разумеется. На следующий день Том проходил мимо меня и внезапно поздоровался:
— Мисс Смирнофф.
Я кивнула и ответила:
— Мистер Реддл.
Он дал мне понять, что отомстил врагу и запомнил мое новое имя. Мне это понравилось.
На следующий день я ушла подальше от остальных, спряталась среди больших камней и вытащила свои карты. Надо попробовать разложить Таро — помню ли я толкование карт?
Оказалось, что помню. Я уверенно отделила Старшие Арканы числом двадцать два и перемешала их. Вытащила три карты — это простейший расклад: прошлое, настоящее и будущее. На позиции «прошлое» у меня оказался аркан «Башня». Что могу сказать, все закономерно. Моя прошлая жизнь разрушена полностью, да не одна, а целых две. Я действительно все потеряла. Вторая карта «Дурак». То есть в настоящем я иду неизвестно куда, ничего не понимаю и следую чужим правилам. Тоже верно, именно так я себя и ощущаю. На будущее выпала карта «Маг». Маг — творец своей судьбы, у него есть все качества, чтобы успешно идти правильной светлой дорогой. Это хорошее предзнаменование, я обрадовалась раскладу. Я сама пробью себе дорогу, у меня есть четкая цель, которой я добьюсь. Это просто — я хочу выжить, вырваться из богадельни, стать медиком, обрести финансовую независимость, хочу иметь собственный дом и кусок хлеба.
Внезапно я услышала голоса и притаилась. Я увидела Билли, он притащил дохлого кролика и бросил его между камней. Потоптавшись, мальчишка убежал в сторону пляжа. Джен дожидалась его неподалеку и постоянно торопила.
Я встала и приблизилась к кролику. Как-то неправильно было бросать его без погребения, я решила закидать его сверху камнями, что ли. Только я подошла вплотную, как в голове начали бить барабаны. Бум! Бум! В ушах стучало нетерпеливо и зло, по наитию я протянула руку и провела над кроликом. Бум! Бум! Внутри меня сформировался теплый, даже горячий шар — он прошел сквозь меня и вырвался через протянутую к кролику руку. Бум! Бум! И вдруг кролик открыл глаза. Глаза у него были мертвыми и пустыми. Бум! Кролик легко вскочил на лапы и повел ушами. Я смотрела на него в ужасе. Он ожил, но живым не был. Я создала зомби! Кролик явно признал меня новой хозяйкой и неловко запрыгал ко мне. Я отступила и кинулась бежать — он пытался бежать за мной, но я была гораздо быстрее. Времени раздумывать не было, я припустила со всех ног и смогла оторваться. На пляже я смешалась с детьми и немного успокоилась. Карты остались лежать на скалах, так что пришлось возвращаться окружным путем и собирать свои сокровища.
Ночью всех разбудил дикий крик Джен Бишоп — она вопила, что ее заживо хотел сожрать мертвый кролик-убийца. Может, и хотел. Главное, что он до меня не добрался. Дохлого вонючего кролика ловили все воспитательницы, а местный сторож сжег исчадие ада на небольшом импровизированном костре. Все сошлись на том, что кролик не сдох, а повредился мозгами, поэтому пришлось его добить. Ага, сейчас. Он был дохлый, дохлее некуда, я это знала точно, но, по известным причинам, держала язык за зубами — мне как-то не хотелось оказаться рядом с кроликом на костерке побольше. Насколько я помню, ведьм еще судили, могли и сжечь, генетическая память у британцев хорошая. Я бы так же извивалась и скулила, как несчастное животное… Нет уж, знать ничего не знаю, ведать не ведаю. Цветочки поливаю и сорняки убираю.
Кстати, к цветочкам меня подпускать тоже нельзя — если я оказывалась около растений, результаты были плачевными. Как я ни старалась, а цветочки после моих усилий увядали. В течение суток желтели и опадали листочки и лепестки. Меня отстегали розгами за халатность, решили, что я не полила растения тщательно. Из этого я вынесла ценный урок: я должна тщательно скрывать свои необычные способности. Теперь я сама просилась на мытье полов и коридоров, лишь бы не иметь дела с живыми существами. Всех это устраивало, а меня больше любого.
Я немножко заволновалась, как это свойство отразится на возможности стать доктором, но случай развеял мои сомненья. В нашей комнате сильно заболела одна из моих соседок. Она надсадно кашляла, микстуры ей не помогали. Однажды ночью я проснулась от знакомого шума барабанов. Бум! Бум! Я испугалась, что девчонка умерла, но увидела, что она мечется в бреду, а лоб ее пылает, как жарко натопленная печь. Нужно сказать, что больше всего в приюте меня мучил холод. Голод тоже висел вечной угрозой, есть хотелось постоянно, но это можно было пережить. А вот холод… Я все время мерзла, ничто не могло меня отогреть. Я мерзла летом и зимой, я мерзла у печки, я мерзла всегда. Особенно несладко было зимой, когда вода замерзала в лед, приходилось пробивать корку в тазике, чтобы умыться.
А тут вдруг эта девочка — она была такой горячей, она манила меня к себе, и я не удержалась. И еще барабаны били, мне хотелось избавиться от их назойливого стука. Бум! Я положила девочке руку на лоб. Внутри опять поднялась теплая волна — и шум барабанов стих, а через мою руку на девочку опустилось мое тепло. Я легла с ней рядышком и крепко обняла. Мне было хорошо, как будто я нежусь в горячей ванне. Блаженство, я начала отогреваться. Я точно знала, что это нужно ей и мне. Постепенно она перестала метаться, а я удовлетворенно отвалилась от нее. Примерно через час она уснула нормальным сном, а я тихонько ушла к себе на кровать. Утром она проснулась здоровой. Она рассказывала всем желающим, что ночью к ней приходил ангел, который ее исцелил — я тихо посмеивалась, ангелом меня еще никто не называл. Я успешно лечила разбитые коленки, ожоги и прочие неприятности. Постепенно ко мне стали бегать с мелкими травмами и ушибами, я помогала, как могла. Больше барабанов я не слышала, так что обходилась традиционными методами: йод, перевязки и простейшие медикаменты.
ficbook.net
Однажды летним утром, в субботу, я привычно пришивала пуговицы к очередной рубашке, когда меня вызвала к себе директриса. Я сдала рубашку воспитательнице и помчалась в небольшой кабинет. Там сидел высокий импозантный мужчина в аляповатом бархатном костюме; сюртук был насыщенного сливового цвета, а пуговицы — явно ручной работы — белыми, со сложным тисненым рисунком. У мужчины были каштановые волосы, внимательные голубые глаза и небольшая аккуратная бородка. Небрежно перекинутый через спинку стула светлый плащ тоже был не из дешевых, классические черные брюки и лакированные туфли гармонично завершали облик незнакомца. Директриса приветливо мне улыбнулась.
— Мисс Смирнофф, у меня для вас хорошая новость. Вы записаны в школу-интернат, мистер Дамблдор специально приехал, чтобы познакомиться с вами. Он работает учителем в школе «Хогарц» и все вам сам объяснит. Присядьте на стул, сейчас подойдет еще один мальчик, и я оставлю вас, чтобы вы смогли спокойно поговорить.
Я вежливо поздоровалась и присела на краешек стула. Не скрою, мне было любопытно и тревожно. Я записана в какую-то школу — это лучше, чем ничего. Хотя бы иногда, в виде исключения, должны же быть, в самом деле, перемены к лучшему! Я буду верить, что так и есть.
Мистер Дамблдор меня пристально разглядывал и норовил заглянуть в глаза. Почему-то мне ужасно не хотелось, чтобы он впивался в меня взглядом, так что я мило улыбалась и рассматривала стерильно чистый пол в кабинете директрисы. Наконец, я услышала, как хлопнула дверь. Знакомый голос поинтересовался:
— Вы меня вызывали?
Я радостно встрепенулась и подняла глаза — в комнату вошел Том Реддл. Миссис Коул повторила слово в слово то, что сказала мне, и вышла из комнаты. К моему удивлению, Том сел рядом со мной и даже взял меня за руку. Он нахмурился и невежливо спросил, глядя на мужчину:
— Вы кто?
— Меня зовут профессор Дамблдор, я работаю в учебном заведении под названием «Хогвартс» и приехал предложить вам двоим места в нашей школе — которая, если вы согласитесь, станет и вашей, — профессор мне улыбнулся. — Я вижу, что ты этого хочешь, верно, Хелена? Это теперь твоя школа. Твой Хогвартс.
Реакция Тома Реддла оказалась в высшей степени удивительной. Он возмущенно вскочил со стула и попятился от Дамблдора, утягивая меня за собой. Руку мою он держал крепко, так что я тоже была вынуждена встать.
— Вам меня не провести! Дурдом — вот вы откуда! «Профессор», как же! Короче, я не поеду, ясно? Лучше отправьте туда эту старую кошку! Я ничего не делал с Билли Стаббсом и Джен Бишоп, можете сами спросить, они расскажут!
— Я не из дурдома, — терпеливо объяснил Дамблдор. — Я учитель. Если ты минутку посидишь спокойно, я расскажу тебе о Хогвартсе. И если ты не захочешь там учиться, то конечно, никто тебя не заставит…
— Посмотрел бы я на тех, кто попытается, — презрительно ухмыльнулся Реддл.
— Хогвартс, — продолжал Дамблдор, будто не слышал последних слов мальчика, — школа для необычных детей…
— Я не сумасшедший! А Хел вообще хорошая!
— Я знаю, что ты не сумасшедший. Хогвартс — школа не для сумасшедших. Это школа колдовства.
Повисло молчание. Реддл замер с отсутствующим выражением на лице, но взгляд его то и дело перескакивал с одного глаза Дамблдора на другой, словно пытаясь поймать хоть один из них на вранье. Я судорожно выдохнула, но стояла молча.
— Колдовства? — шепотом повторил он.
— Точно так, — подтвердил Дамблдор.
— А то, что я умею… это колдовство?
— А что ты умеешь?
— Все, что угодно, — возбужденно выдохнул Реддл. Краска, поднявшись по шее, вползла на его впалые щеки; он был словно в горячке. — Двигаю вещи, не трогая их руками. Заставляю…
Я чувствовала, что он сейчас сболтнет лишнее, что-то подобное моим «уникальным способностям», так что прервала его, одновременно больно сжав его кисть:
— Да, профессор! Ой, колдовство — это чудо! Я умею понимать карты Таро, моя покойная бабушка была гадалкой… И предметы у меня тоже сами двигаются, но не каждый раз. А как мы попадем в эту нашу школу?
Профессор мне покровительственно улыбнулся и открыл было рот, но его прервал Том:
— Я знал, что я — другой, — прошептал он, обращаясь к своим трясущимся пальцам. — Особенный. Всегда знал: во мне что-то есть.
— И был прав, — сказал Дамблдор. Он больше не улыбался, но внимательно наблюдал за Реддлом. — Ты — колдун.
Он развернулся ко мне и торжественно заявил:
— Хелена, ты — ведьма.
Реддл поднял голову. Его лицо изменилось, осветившись безумным счастьем, но почему-то это не сделало его приятнее; напротив, точеные черты огрубели, в них появилось что-то звериное.
— Вы тоже колдун?
— Да.
— Докажите, — потребовал Реддл командным тоном.
Дамблдор вскинул брови.
— Насколько я понимаю, ты принимаешь предложение учиться в Хогвартсе?
— Конечно!
— А ты, Хелена?
— Да!
— Тогда вам следует обращаться ко мне «профессор» или «сэр».
На долю секунды лицо Реддла стало еще жестче, но потом он произнес неузнаваемо вежливым голосом:
— Извините, сэр. Я хотел попросить: пожалуйста, профессор, не могли бы вы показать…
Я была уверена, что Дамблдор откажется под предлогом, что в Хогвартсе у нас будет масса времени для демонстрации колдовских умений, а на территории обычных людей лучше соблюдать осторожность. Но Дамблдор, к моему величайшему удивлению, достал из внутреннего кармана пиджака палочку, направил в угол, на старый шкаф, и легонько взмахнул ею.
Шкаф загорелся. Он пылал совершенно по-настоящему, весело потрескивая старой древесиной. Я не могла оторваться от этого зрелища, но усилием воли вернула челюсть на место и повернулась к преподавателю. Пожар погас сам по себе, словно его и не было. Шкаф нисколечко не пострадал. Том с интересом проследил взглядом за палочкой профессора и, не удержавшись, спросил:
— Где такие берут?
— Всему свое время, — ответил Дамблдор.
Я смущенно кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание.
— Сэр, извините за бестактность, это такой щекотливый вопрос… Понимаете, у нас совсем нет денег, а нам, вероятно, нужна форма и прочие принадлежности. Боюсь, с этим будут проблемы.
— Это поправимо, — ответил Дамблдор и достал из кармана два тощих кожаных кошелька. — В Хогвартсе имеется фонд для тех, кому нужна помощь для приобретения формы и учебников. Вероятно, какие-то книги заклинаний и прочее придется купить в магазине подержанных товаров, но…
— А где продаются книги заклинаний? — перебил Реддл. Он взял у Дамблдора кошелек, даже не поблагодарив, и теперь изучал толстый золотой кругляш.
— Большое спасибо, сэр, — я нежно улыбалась профессору.
— На Косой аллее, — сказал Дамблдор. — Список необходимых вещей у меня с собой. Я могу помочь купить все это…
— Вы пойдете с нами? — Реддл поднял глаза.
— Конечно, если ты…
— Вы мне не нужны, — заявил Реддл. — Я привык делать все сам и всегда хожу по Лондону один. Хелена пойдет со мной. Как добраться до этой вашей Косой аллеи… сэр? — добавил он, поймав взгляд Дамблдора.
Тот протянул Реддлу и мне конверты со списком необходимых покупок и, подробно объяснив, как добраться от приюта до «Дырявого котла», сказал:
— Ты увидишь его, хотя магглы вокруг — то есть, не колдуны — не видят. Спросишь бармена Тома — запомнить легко, он твой тезка…
Реддл раздраженно дернул плечом, словно отгоняя надоедливую муху.
— Тебе не нравится имя Том?
— Томов как собак нерезаных, — пробормотал мальчик и, будто не сдержавшись, против собственной воли, спросил: — А мой отец был колдун? Мне сказали, что его тоже звали Том Реддл.
— Боюсь, я не в курсе, — мягко ответил Дамблдор.
— Мать не могла быть колдуньей, иначе она бы не умерла, — сказал Реддл скорее сам себе, нежели Дамблдору. — Так что, наверное, он… А когда я все куплю, как мне попасть в этот Хогвартс?
— Это детально описано на втором листе пергамента в конверте, — ответил Дамблдор. — Вы отправитесь туда первого сентября с вокзала Кингс-Кросс. Билеты тоже там, внутри.
Реддл кивнул. Дамблдор встал и протянул ему руку, а мне мило улыбнулся и помахал на прощание. Том порывался еще что-то сказать, но я не хотела усугублять негативное впечатление, произведенное Томом на нашего нового знакомого, поэтому мягко произнесла:
— Огромное спасибо, сэр. Увидимся в школе, сэр. Счастливого вам пути, сэр!
— До свидания, Том, Хелена. До встречи в Хогвартсе.
И он ушел.
Не сговариваясь, мы вышли вслед за ним и аккуратно прикрыли за собой дверь. Миссис Коул стояла чуть дальше по коридору и разговаривала с воспитательницей. Я потащила Тома за собой и восторженно пропищала, преданно глядя на директрису:
— Большое спасибо, миссис Коул! За все-все! Нам нужно купить учебники и форму, можно, мы отлучимся с Томом?
Она милостиво отпустила нас до самого вечера. Не теряя времени, мы выбежали из здания — миссис Коул крикнула с крыльца сторожу, и нас пропустили за ворота. Мы шли молча и быстро. Том понял, что я ищу уединенное местечко, и уверенно потянул меня вперед.
— Нам нужно поговорить, Том.
Мальчик обернулся и посмотрел на меня с улыбкой.
— Да, мисс Ведьма, потерпи немного. Сейчас мы отойдем от приюта подальше и поговорим.
Мы бодро шагали минут пятнадцать; наконец, Том нырнул куда-то в заросли, я прошмыгнула за ним.
Он встал передо мной, скрестив руки на груди.
— Хелена, мы — особенные! Это прекрасная новость. Теперь объясни мне, почему ты не давала мне рта раскрыть при этом «сэре»?
Я встала напротив него, зеркально отобразив его позу.
— Да потому, мистер Колдун, что ты ему не понравился! Ты был груб и обратил на себя его внимание. А этого нам не нужно! Пока мы не разберемся в новом мире, лучше быть незаметными. Ты попал ему на крючок, он собирается за тобой приглядывать. Это глупо, Том. Он старше нас и сильнее, он может навредить. Ты же не ожидаешь помощи от взрослых?
Том скривился.
— Я вообще не ожидаю помощи, Хелена. Хотя ты права, нужно притворяться неопасным, так проще выжить. Пусть враги меня недооценивают. Спасибо, что не дала мне болтать.
— Вот именно. Думаешь, я могу только ложки двигать? Но я же молчала и хлопала глазами, а ты заливался соловьем. И все-таки, что ты умеешь?
Реддл расхохотался:
— Давай я расскажу тебе, а ты — мне.
Я согласилась, это честный обмен. Тому явно хотелось похвастаться, так что он начал говорить первым:
— Двигаю вещи, не трогая их руками. Заставляю зверей делать то, что мне надо, без всякой дрессировки. Могу сделать тем, кто меня раздражает, что-нибудь нехорошее. Если захочу, могу причинить им боль. А еще я умею разговаривать со змеями! Я это выяснил, когда мы ездили на прогулки в деревню — они находят меня и шепчутся со мной. А ты?
Я тяжело вздохнула.
— Я тоже умею двигать вещи без рук, только силой мысли. А еще я смогла оживить кролика, которого ты повесил, представляешь? На следующий день Билли выбросил его среди камней, а я случайно пряталась неподалеку. Я оживила кролика, он начал скакать и верещать, я испугалась и убежала. Он был дохлый, но при этом не-мертвый. Не думаю, что об этом нужно говорить профессорам. Это какое-то темное колдовство, понимаешь? Зато я могу лечить людей. Помнишь, Кэти чуть не умерла зимой, очень кашляла? Так вот, я как-то ее вылечила, сама не знаю, как.
Риддл задумчиво ответил:
— Наверное, не все говорят со змеями. Ты их понимаешь?
Я вспомнила, что видела гадюку на пляже и обогнула ее по широкой дуге.
— Уверена, что нет. Я слышала, как шипит змея, но для меня это просто шипение, вот и все.
— Ладно, Хелена, ты меня убедила. Будем разбираться по ходу дела, тихонько и аккуратно. Кстати, у меня к тебе предложение. Давай сравним списки и подумаем, как нам экономно расходовать деньги. Уверен, нам дали немного.
Мы договорились, что купим подержанные книжки и форму получше — в этом мы были с Томом солидарны, первое впечатление очень важно. Нам необходимо прилично выглядеть в этой новой школе.
На Косую аллею мы прошли буднично, вывеску «Дырявый котел» было видно издали, хотя прохожие не обращали внимания на нее. Это было странно, потому что вывеска свободно болталась в воздухе сама по себе. В пабе было грязно и людно; войдя с ярко освещенной улицы, мы пару минут беспомощно моргали, но потом приноровились к полумраку и попросили бармена пропустить нас. Мы вышли на захламленный задний двор и неожиданно попали в совершенно другой мир.
Никогда не видела столько ярких красок одновременно. Странно одетые люди спешили по пешеходной улочке, двигаясь хаотично и бестолково. Яркие вывески слепили глаза, продавцы кричали, предлагая разнообразные товары. Мы вежливо спросили, где продаются волшебные палочки, и нас направили в скудно обставленную лавку. За прилавком никого не было, хотя колокольчик на двери громко звякнул при нашем появлении.
Откуда-то сбоку появился непричесанный тип с безумными глазами.
— Добро пожаловать, дети. Пришли выбирать волшебные палочки?
Мы робко кивнули в ответ, продавец начал беседу со мной:
— Как ваше имя, мисс? Вы — магглорожденная? Какой рукой предпочитаете действовать?
Вопросы лились из него рекой, я сосредоточилась и начала отвечать по порядку:
— Меня зовут Хелена Смирнофф, сэр. Я — сирота, но моя бабушка зарабатывала себе на жизнь гаданием на Таро. Родителей я не знала, так что не могу вам сказать, были они волшебниками или магглами. Я — левша, но стараюсь развивать и правую руку, например, пишу я правой рукой.
Продавец радостно крякнул, как будто я сказала что-то очень интересное. Он подбежал ко мне и подтолкнул к пыльной витрине, единственному источнику света.
— Наверняка ваша бабка была сквибом. Интересно, какой род ее выкинул? Ну, не важно, мисс Смирнофф, протяните левую руку.
Он долго обмерял меня и что-то прикидывал в уме, шевелил губами и закатывал глаза, пока, наконец, не решился:
— Да, вполне может быть. Эбеновое дерево и жила дракона, восемь с половиной дюймов, упругая. Попробуйте эту палочку. Хорошая, пластичная. Просто взмахните ею.
Я повиновалась. Как только я взяла палочку в руки, в ушах услышала знакомый шум. Бум! Били барабаны, бум! Я сразу поняла, что эта палочка мне подойдет. Я неловко взмахнула ей — из глубины живота поднялось в левую руку тепло и вырвалось из кончика палочки разноцветными звездочками. Белые и черные звездочки кружились вокруг меня, как в хороводе. Я восхищенно выдохнула:
— Ах!
Мистер Олливандер (так он представился), радостно потер ладони.
— Сразу подошла! Вы чудесный клиент, мисс Хелена Смирнофф!
Он расплылся в улыбке.
— Три галеона.
Он уложил палочку в футляр и завернул ее в плотную коричневую бумагу. Я получила свою покупку и скромно устроилась в уголке на стуле.
С Томом оказалось далеко не так просто, как со мной. Были последовательно отвергнуты палочки из черного и красного дерева, из дуба, из ольхи — дальше я уже не слушала. Я почти задремала, пригревшись на солнышке, когда услышала восхищенное восклицание:
— Ух ты!
Второй голос возбужденно ответил:
— Да, мистер Реддл! Это именно то, что нужно! Мы нашли ее, вашу палочку. Да, тринадцать с половиной дюймов. Тис и перо феникса. Я вправе ожидать от вас, юноша, великих свершений. Это очень мощная палочка, молодой человек. И она выбрала себе сильного колдуна.
Он взял с Тома дороже, целых семь галеонов, и выпроводил нас из лавки. Мы переглянулись и отправились искать магазин подержанных вещей и букинист. Мы взяли по связке учебников для первого курса; в моем наборе развалился учебник Филлида Спора «Тысяча магических растений и грибов», а у Тома был в ужасном состоянии учебник по истории магии. Это мелочи, мы решили меняться по необходимости, зато наборы достались нам вполовину дешевле, чем в книжном магазине «Флориш и Блоттс». Телескоп и латунные весы мы купили одни на двоих, решив выкручиваться по мере необходимости. Зато котел и флаконы были у каждого свои, это просто замечательно. Посмотрев на цены сундуков, мы решительно от них отказались. Том знал, что я умею шить, так что мы договорились, что возьмем с собой сумки из прочного черного материала, который продавался в лавке тканей и стоил не слишком дорого. Мы плохо знали реалии нового мира, поэтому отчаянно боялись, что нас обманут, и купили материал только после того, как какая-то дама купила большой отрез и долго обсуждала с продавщицей его достоинства и недостатки. Я была уверена, что миссис Коул разрешит мне воспользоваться ножной швейной машинкой, а специальная игла для грубой ткани у нас в приюте имелась, причем не одна, мы же много возились с плотными тканями.
Торопиться нам было некуда, так что мы аккуратно разглядели манекены в витрине магазина одежды мсье Малкина. Теперь мы точно знали, что нам нужно. В магазине подержанных вещей мы прикупили себе два комплекта формы и простых рабочих мантий. Мне было проще, я выбрала красивые, но неходовые вещи: до меня их носила очень толстая девочка небольшого роста, так что на мантии и форму прекрасного качества была большая скидка. Разумеется, на форме было несколько пятнышек, но я отличалась худобой, так что могла просто вырезать целые куски из юбки и получить практически новую вещь. Учитывая свое везение, я полностью отоварилась в этом прекрасном магазине, а вот Том шипел, как змей. Я помогла найти ему вполне приличные вещи, но один комплект Реддл купил себе в салоне мсье Малкина. Поскольку я немного сэкономила, мне хватило на приличную обувь и тапочки. Том заявил, что я мыслю в правильном направлении и заставил тащиться с ним по обычному Лондону до какого-то неприметного магазина «Подержанных вещей». Счастье еще, что маги умеют уменьшать все покупки, так что я гуляла налегке — все покупки хранились в маленьком холщовом мешочке со специальными чарами расширения. Чары были слабенькими, всего на три дня, но для меня и это было небывалым чудом. У меня появилась промежуточная цель: я должна научиться накладывать такие чары, это так удобно! У меня не было обычных денег, в отличие от Тома. Он купил себе новые туфли и пижаму, я помогала выбирать.
В приют мы вернулись к ужину. Вещи решено было складировать у Тома — он жил в отдельной комнате. Я поужинала и получила разрешение использовать машинку, после чего до самого отбоя кроила и вырезала, даже успела сметать одну сумку с большим ремнем через плечо.
Все воскресенье я занималась шитьем, а Том за меня драил вестибюль. Время до первого сентября пролетело быстро, мы успели по разу прочитать все учебники и обсудить их содержание. Мне понравилась книжка про зелья — там были рецепты различных оздоравливающих зелий, что мне наверняка пригодится в будущем. Я действительно хочу лечить людей, маги тоже болеют. Стану магическим врачом, еще интереснее. Том активно строил планы по захвату мира, я только улыбалась. Я помнила рассуждения мастера волшебных палочек — может быть, Тому действительно суждено стать великим?
На Косую аллею мы ходили еще дважды, просто осваивались. Если внимательно слушать, можно узнать много полезного и интересного. Мы узнали о существовании Министерства магии, о магическом госпитале святого Мунго, много узнали о нашей новой школе. Практически все маги Британии учились в Хогвартсе на четырех разных факультетах. Информации не хватало, так что пришлось вздохнуть и купить сообща дорогой и тяжелый том «История Хогвартса» — зато теперь мы гораздо лучше понимали, куда попали. Как выяснилось, это было магическое место, но отнюдь не волшебное. Тут также грабили, обсчитывали, обманывали, радовались и грустили, как и в обычном мире. Мы нашли Лютный переулок, но благоразумно не стали туда соваться — мы еще были слишком маленькими и слабыми, со взрослыми нам не тягаться. Мы выяснили, что у магов есть свои развлечения, потолкавшись в магазине, научились разбираться в марках и видах метел для полетов и игры в квиддич, узнали много необычного и интересного.
Я нашила метки на все вещи, свои и Тома, как предписывалось в полученном нами письме. Не могу сказать, что мы с Томом подружились, но стали ближе, чем многие ребята в нашем приюте. Нас объединяла общая тайна. Мы привыкли носить мантии, Том настоял, чтобы мы переодевались в баре «Дырявый котел», потому что заметил, как презрительно маги относятся к людям в обычной одежде.
ficbook.net
— Хелена, тут такое дело, — начал он, растерянно запуская руки в карманы, — сегодня последнее в этом году собрание клуба Слагхорна, пойдешь со мной?
Я удивилась, потому что у Тома была уйма поклонниц, он мог выбирать из ассортимента красоток. Мне было любопытно, что произошло, я не смогла промолчать:
— А что случилось с твоими подружками? Нет, я польщена и принимаю твоё приглашение, но мне просто любопытно, — я постаралась улыбнуться как можно нежнее.
— Да я пригласил одну, а вторая на неё какое-то заклятье наслала, дура. Теперь одна в Больничном крыле, а вторая — на отработках у завхоза. Других звать я не хочу, неверно истолкуют, конфликтов не избежать. Про тебя все знают, что мы с детства общаемся, так что ревновать не будут. Тогда я зайду за тобой в семь, договорились?
Я кивнула и убежала готовиться. Пригодилось моё нарядное платье и цветочное мыло. К семи я была готова и вышла в гостиную во всеоружии. Мои приятельницы по рукоделию посовещались, и Вальбурга Блэк протянула мне маленькую коробочку:
— Держи, Хелена Смирнофф. И не воображай, мы — не родственницы.
Я смиренно согласилась и поблагодарила. В коробочке лежали серебряные маленькие серёжки, очень изящные, в виде крохотных снитчей. У меня уши были проколоты, я всегда носила одни и те же дешёвые гвоздики из проволоки, на них даже приютские дети не польстились. Когда поступила в школу, вообще серёжки сняла, чтобы не позориться. Носила их по выходным, зачаровав на невидимость. Глазастые у меня приятельницы, даже это заметили. Я радостно улыбнулась и надела новые серьги. Теперь я ощущала себя принцессой на балу.
В гостиную вошёл Том и уставился на меня.
— Прекрасно выглядишь, Хелена.
Я по глазам видела, что он приятно удивлён. Он чуть было не брякнул при всех: «Где ты украла это платье?». Хорошо, что он подрос и поумнел, ещё пару лет назад мог и не сдержаться. Я тоже внимательно разглядывала его — придраться было не к чему. Под руку мы вышли из гостиной и отправились на собрание.
Атмосфера царила самая приятная, кабинет Слагхорна был пышно задрапирован зеленым полупрозрачным переливающимся шёлком, он казался хрупко стеклянным. Серебряные китайские фонарики парили под потолком, на круглом столе были расставлены многочисленные закуски. Среди старшекурсников Том чувствовал себя, как рыба в воде, сразу потащил меня знакомиться и общаться. Я вспомнила все долгие вечера, проведённые в компании первых сплетниц Слизерина, и постаралась не ударить в грязь лицом. Я мило улыбалась и вставляла подходящие замечания, стараясь не сказать ничего важного, но при этом дать понять, что я «в тренде». Слагхорн таскал Тома ко всем приглашённым гостям, а я тихонько стащила в сумочку несколько яблок. Похоже, вечер удался у нас обоих. По дороге обратно Том заботливо поинтересовался, не было ли мне скучно, а потом признался:
— Знаешь, я много думал о твоём желании оставить нас здесь на лето. Ты хотя бы попыталась, я тебе благодарен. Прости, что накричал. Я с самого начала решил, что пойду с тобой на эту вечеринку, и специально спровоцировал конфликт между девчонками. Я не хотел, чтобы они кидались на тебя, поэтому придумал хитрый план, который сработал. Понимаешь, я хотел показать тебе, что у нас не всё так плохо. Завтра мы поедем обратно в приют, но этот чудесный вечер у нас никто не отнимет.
Я крепко пожала его руку и сказала:
— Ты прав, Том. У нас есть Хогвартс, есть, куда возвращаться. Спасибо за прекрасный вечер.
Мы ещё поднялись на Астрономическую башню и полюбовались ночным видом. Том как будто насмотреться не мог, всё вглядывался в темноту над Запретным лесом. Ярко светили звёзды, в воздухе носился лёгкий летний ветерок. Прав Том, прекрасный вечер получился.
На следующий день мы вернулись в Лондон. Как только мы вышли в обычную часть вокзала, нас оглушила канонада звуков и ощущений. Народу было много, все куда-то ехали, спешили, тащили тюки с барахлом, спорили, ругались и шумели. Пока мы добрались до выхода, дважды чуть не потерялись в людском море. Никто нас не встречал. На месте, где обычно торчал сторож, стояли хмурые военные, охранявшие какой-то груз. Покружившись на месте минут двадцать, мы решили добираться самостоятельно.
В небольшом тихом переулке мы аккуратно вытащили пожитки из сумок и затолкали все свои вещи в мою безразмерную сумку, сами сумки отправились туда же. Теперь мы могли путешествовать налегке. Посовещавшись, мы вернулись на вокзал и опять прошли на магическую платформу. Там мы заплатили за летучий порох и переместились на Косую аллею. Сделали мы это по нескольким причинам: от Косой аллеи до приюта было гораздо ближе, а ещё мы решили сразу избавиться от старых учебников и безнадёжно коротких вещей. Никто не обращал на нас особого внимания, так что мы перекусили вчерашними яблоками и продали за гроши ненужные нам тряпки и книжки. За всё проданное мы выручили два галлеона с мелочью. У Реддла нашёлся кожаный кошелёк, куда мы складировали общие финансы. Выходили мы из магического мира через «Дырявый котёл», там я попросила чуть-чуть задержаться и подошла к бармену.
— Сэр, подскажите, сколько у вас стоит комната на ночь? — сердечко у меня колотилось, для меня это был важный вопрос.
— Два галлеона, мисс. Это комната с одной кроватью и завтраком на одну персону.
— А смогу ли я заплатить за комнату, если ночевать мы будем вдвоём с братом?
Том безразлично пожал плечами.
— За два галлеона с четвертью я кину туда дополнительный матрас, мисс. А так мне без разницы, хоть табор там размещайте. Комната будет вашей за два галлеона, дальше меня не касается.
Это были хорошие новости, я забронировала номер на десять дней, начиная с двадцать второго августа, отдала задаток и получила магически заверенную бумагу-подтверждение брони. В приподнятом настроении я выскочила из бара и объяснила Тому свои действия. Он недоумённо поинтересовался:
— Хел, почему именно с двадцать второго? Почему не сейчас, к примеру?
— Да потому, что у меня есть прошлогодний опыт. Пока не прилетят совы, миссис Коул будет нагружать меня работой, а потом отстанет. К тому же, лучше прямо перед школой вернуться в магический мир, чтобы немного привыкнуть.
Я понимала, что аргументация неубедительна, но не могла же ему сказать, что первая массированная бомбёжка Лондона будет двадцать четвёртого августа, а потом атаки с воздуха будут усиливаться, и с третьего сентября пятьдесят семь ночей в городе будет твориться ад. Пока ещё налёты будут слабыми, эпизодическими, где-то с восемнадцатого августа будут прилетать с бомбами десяток-другой самолётов, но потом до декабря в городе станет совсем страшно.
Так что я не убедила Тома, но деньги были мои, ему пришлось смириться. Мы шли по улицам Лондона, окна в домах были заклеены крест-накрест, во многих зданиях виднелись в проёмах мешки с песком, было необычно много женщин в военной форме. При этом лондонцы делали вид, что ничего особенного не происходит, они степенно прогуливались по улицам и спешили по своим делам.
Приют встретил нас наглухо закрытыми воротами и отсутствием признаков жизни. Пришлось лезть через забор, повезло ещё, что мы не тащили с собой громоздкие сундуки. Одно из окон на первом этаже было неплотно прикрыто, мы пробрались внутрь — там была пустота и тонкий слой пыли. Похоже, что все уехали несколько недель назад. Из истории я помнила, что детей из Лондона вывозили подальше от бомбёжек в сельскую местность, похоже, эвакуировали и этот приют. Странно, неужели про нас забыли? Мы обошли все три этажа. Результаты были неутешительными. Вывезли всё, вплоть до кроватей. Удивительно, но комнату Реддла не тронули.
— Не зря я корячился, руны отвлечения рисовал, — Том показал рукой на потолок над дверью.
Там действительно были выцарапаны три руны. Я радостно захлопала в ладоши.
— Ты гений, Том!
Действительно, постель была аккуратно заправлена, даже две подушки были на месте. Мы спустились вниз и проинспектировали кухню. Плита стояла на прежнем месте, но ни одной кастрюли или тарелки не наблюдалось. Неожиданно мне пришла в голову хорошая идея, я немедленно поделилась ей с Томом:
— Давай сторожку проверим, вдруг сторож на месте?
Мы бегом рванули на задний двор. Сторож был на месте условно, если можно так выразиться. На полу валялось штук пять пустых бутылок от джина, которые я немедленно приватизировала. Сторож нашёлся на кровати, он громко храпел и распространял вокруг себя нестерпимое амбре. Кое-как растолкав его, мы выяснили, что про нас не забыли и даже оставили билеты и записку, куда нам ехать. К сожалению, билеты сторож пропил, а записку потерял. Так что остались мы вдвоём в огромном пустом здании без еды и средств к существованию. Сторож щедро предложил нам располагаться и ждать дальнейших указаний, после чего снова отрубился. Я забрала у него лишнюю кастрюлю, чайник и чашку с трещиной. Мы вернулись в комнату Тома. Он лёг на кровать и уставился в потолок, а я принялась развешивать вещи в шкафу.
— Хел, как мы протянем два месяца? Мы же загнёмся с голода, Хел. Я не хочу умирать!
У него тряслись губы и яростно сверкали глаза.
— Я убью этого сторожа! Дождусь, пока он крепко заснёт, и задушу подушкой! Ненавижу! Ненавижу!
Том горько зарыдал, я бросила одежду и обняла его.
— Успокойся, Том. Мы не пропадём, не волнуйся. Я с тобой, всё будет хорошо.
— Хел, что мы будем есть? На одной воде мы долго не протянем…
Я решительно перебила его:
— У меня приготовлены сухари, месяца на три. Ещё я взяла витаминного зелья, так что болезни нам тоже не грозят. Декан Слагхорн помог мне собрать аптечку. Теперь у нас есть чайник, будем пить кипяток и есть сухари. Прорвёмся, Том!
Том отстранился и ошарашенно посмотрел на меня.
— Хел, серьёзно? Ты сушила сухари в школе? И зелья готовила? Почему же я об этом не подумал?
Я засмеялась, легко и беззаботно:
— Масштаб не тот. Ты думаешь о завоевании мира, а я о хлебе насущном, чтобы ты не загнулся в процессе, понял?
Том решительно вытер слёзы и протянул мне руку.
— Вместе навсегда. Согласна?
Я ответила твёрдым рукопожатием.
— До самого конца, Том.
Он обнял меня крепко-крепко и зарылся в мои волосы.
— Что бы я без тебя делал, Хел?
Я спокойно ответила:
— Ты слишком силён, чтобы умереть. Ты бы справился, Том. Тебе пришлось бы нелегко, но ты бы справился.
Так мы стали жить в пустом здании приюта на Байсвотер-роуд, в самом сердце Лондона. Том резко повзрослел, он выстругал себе рогатку, я дала ему бельевую резинку для этого важного приспособления. Приходил проспавшийся дворник, прятал глаза и извинялся, пытался забрать свой чайник, но мы ему его не отдали. Тогда сторож предложил пользоваться печкой в его сторожке совместно, я вела переговоры и выторговала себе небольшую кастрюлю. Холодная вода текла в кране, так что мы с Томом даже умудрялись поддерживать гигиену. В обмен на стирку сторож поделился с нами запасом дрянного чая. Сахара я натащила из Хогвартса, так что мы неплохо устроились. Совместно со сторожем мы полностью закрыли окна в кухне мешками, потому что ночью действовало затемнение, в городе было темно, как в лесу в безлунную ночь. Сторож был неплохим дядькой, просто слабым и вечно пьяным. В редкие минуты просветления он тихо читал газеты на кухне и рассуждал о политике.
Мы практически жили на кухне, потому что там было тепло и чай под рукой. Одну тарелку и ложку нам удалось выменять на мою старую юбку, это нам подфартило. Том периодически сбивал голубей, я чистила их от перьев и обливала обеззараживающим зельем — так мы спасались от орнитоза и прочих гадостей, которые могли переносить птицы. Очищенные тушки мы варили в кастрюле и ели бульон с мясом и сухарями. Приправ у нас не было, но соль имелась — тоже из моих запасов, я купила соль на Косой аллее, потратив немного общих денег. К сожалению, голуби перепадали нам нечасто, за птиц гоняли, пару раз нам приходилось удирать на предельной скорости, так что мы особо не увлекались браконьерством. Дни мы проводили однообразно: завтракали чаем и сухарями, уходили в парк повторять пройденный материал или собирать опавшие ветки с деревьев, в обед мы перекусывали в парке сухарями и водой из бутылок, а вечером долго пили чай с теми же сухарями или с бульоном, что было сродни празднику.
Через две недели жизнь наша устаканилась, появилось даже подобие рутины. Ночью я рассказывала Тому сказки. Благодаря бабушке, я знала их великое множество. К тому же, помогало воспоминание о телевизионных мультфильмах и кино. Чего только Том не выслушал от меня за эти ночи. Я рассказывала про Алладина, про Кота-в-сапогах, про Емелю-дурака и про смелого мангуста, победившего змеиную семью. Мы спали вдвоём на узкой кровати Тома, согревая друг друга своим теплом. Реддл застенчиво признался мне, что никогда ни с кем не спал, его даже никогда никто не обнимал. Теперь он засыпал, как маленький, устроив голову на моём плече. Он почти мурчал, как Рекс, когда я легко гладила его по голове и тихонько дула в затылок, обещая, что всё будет хорошо. Никакой сексуальной подоплёки в наших совместных ночёвках не было, Том цеплялся за меня, как за спасательный круг в море, да и мне он был жизненно нужен.
Уже начались налёты германской авиации, но пока бомбили аэродромы и доки. Я знала, что скоро всё изменится. Прилетели совы, принесли списки и куцые кошельки. Спасибо Попечительскому совету, нас хоть и выставили из магического мира, но деньги прислали аккуратно. Мы помчались за учебниками на следующий день, довольные, что мантии нам покупать не придётся, я уже перешила имеющиеся. Выбрав погожий день, я постирала всю одежду и высушила её на солнышке, потом даже выгладила. Утюг на углях тоже нашёлся у сторожа, хорошо, что он не успел его пропить. Вот интересно, сторож бы без нас загнулся или нет? Мы его регулярно подкармливали, а он каждый день где-то напивался в дым. В общем, уживались мы вполне мирно.
Оценки у Тома снова были сплошь самые высокие, да и у меня дела шли неплохо. Я получила целых два «Великолепно»: по гербологии и чарам, остальные были «Выше ожидаемого». Не зря я торчала в библиотеке всё свободное время, я очень собой гордилась. Так вот, мы купили новые учебники, и Том погрузился в сладостный мир новых знаний. Я зачёркивала дни на самодельном календаре и всё больше мрачнела. Налёты на Ист-Энд и Сити приближались с пугающей быстротой. Благодаря сэкономленным на мантиях деньгам, мы купили хорошую обувь мне и Тому, а ещё по случаю купили килограмм синей шерсти, я засела вязать свитера. Одновременно я выяснила, где ближайшие станции метро, и сложила всю одежду в сумку. Теперь в любой момент я могла схватить Тома за руку и рвануть к ближайшему укрытию. Одеяло и подушки я намеревалась захватить с собой, не помешает.
Пока на улицах стояло затишье, лондонцы вовсю делали вид, что никакой войны не существует. Все бодро передвигались по улицам, девушки носили нейлоновые чулки, пиджаки в стиле «милитари» и узкие юбки-карандаш. Как же меня раздражало отсутствие колготок, кто бы только знал! Нейлоновые чулки стоили дорого, более полутора фунтов, а рвались почти моментально, да еще перекручивались. Я купила одну пару и берегла её на торжественный случай. В остальные дни я обходилась носочками и гольфами. Носки Тому я регулярно штопала, надо отдать ему должное, носил вещи он очень аккуратно. Как и ожидалось, после получения писем сторож вообще перестал обращать на нас внимание, а мы совершенно от этого не страдали. По сравнению с прошлым летом мы жили весьма неплохо, хотя питание было однообразно до умопомрачения. По крайней мере, еда у нас была. Том неоднократно благодарил меня за сухари и смущался, что сам ничего не запас. Он клятвенно обещал исправиться в следующем учебном году.
Семнадцатого августа я устроила день большой уборки: вычистила всю кухню и прибралась в комнате Тома, помыла все коридоры, где мы оставили пыльные следы — в общем, постаралась свести к минимуму следы нашего пребывания. Том не задал ни единого вопроса, покорно таскал мне вёдра с водой и помогал прибираться. Восемнадцатого августа, ближе к вечеру, я собрала все наши нехитрые пожитки, устроила большое чаепитие и решительно взяла Тома за руку:
— Пошли.
— Куда, Хел? У нас комната оплачена с двадцать второго, а сегодня только восемнадцатое…
Я честно ответила:
— Том, сегодня будет большой налёт. Вот что хочешь говори, но иди со мной. Я чувствую, и всё тут.
Том даже не сомневался.
— Раз ты чувствуешь, я тебе верю. Пошли. А куда мы идём?
— На станцию метро «Ноттинг-Хилл Гэйт». Будем там торчать, пока сирена не взвоет.
И мы пошли. Сторожу мы оставили чайник и аккуратно закрыли за собой дверь. По своему обыкновению, он дрых, прикрывшись газетой.
На станции царило обычное оживление, мы торчали поблизости от входа в метро, поэтому, когда завыли сирены, оказались внутри в числе первых и успели занять непродуваемый угол у перрона. Народу набилось много, но люди старательно поддерживали дисциплину и цивилизованно рассаживались поудобнее. Я укутала Тома в одеяло и села на подстеленную простыню и подушку. Другую подушку я положила себе на колени:
— Постарайся поспать, ночь будет долгой.
Том честно постарался устроиться поудобнее, только смиренно попросил:
— Расскажи мне сказку, пожалуйста…
Мне давно нравились «Звёздные войны», поэтому я тихо заговорила:
— Давным-давно, в далёкой-далёкой галактике…
Том уснул, когда Энакин оказался на корабле. Я откинулась к стене и постаралась сосредоточиться. Мне спать нельзя — проснёмся без вещей, этого нельзя допустить. Читать было невозможно, слишком тускло горели лампочки, так что я тихонько вытащила спицы и сосредоточилась на вязании на ощупь. Необходимость считать петли и соблюдать рисунок заставили меня сконцентрироваться и не отвлекаться на далёкий гул. Эта ночь была длинной, одной из самых длинных ночей в моей жизни. Том хорошо спал, изредка посапывая, это согревало моё сердце.
Он проснулся, когда было ещё темно, и заставил поменяться с ним местами. Я вручила ему всё наше состояние, маленькую дамскую сумку с застёжкой «поцелуйчик», он спрятал её под одеждой и сел рядом. Я укрыла нас обоих одеялом и задремала. Проснулась я в скором времени, Том тряс меня за плечо и приговаривал:
— Хел, пора.
Мы вышли из метро организованно, где-то далеко в небе был виден черный дым пожарищ, но видимых разрушений поблизости не было. Мы добрались до Гайд-парка, умылись и перекусили, а потом со стоном упали на траву. Людей около нас устроилось немало, из болтовни мы поняли, что налёт был, бомбили Ист-Энд, люди видели пару десятков самолётов над городом. Я немного полежала, а потом решительно поднялась:
— Пойдем, поможем.
Том посмотрел на меня с ужасом:
— Нам нельзя колдовать вне школы, ты забыла?
Тут меня понесло:
— А без колдовства мы что, ничего не можем? Вставай, говорю! Успокоить, помочь, до медпункта довести, развалины проверить, пожар помочь тушить — на это палочки не нужно. Пошли.
И мы пошли. Целый день мы помогали тащить вещи погорельцам, помогали таскать воду пожарным, помогали доводить до сортировочного пункта растерянных людей, помогали, как могли. Ближе к вечеру пожарные выгнали нас из квартала, потому что ожидали новых налётов. Не зря ждали, налёт повторился вечером. Мы почти добежали до метро, когда завыла сирена. В этот раз нас несла толпа, мы еле устроились практически на шпалах. Зато Том отрубился моментально. Я тоже устала, но уложила его и встала рядом. Молодая женщина по-соседству усмехнулась:
— Боишься спать? Я тоже.
Она кивнула на пожилую женщину, спящую сидя.
— Мы с теткой спим по очереди. Вы с братом тоже?
Я кивнула. Чтобы не уснуть, мы стали беседовать. Она рассказала мне, что родом из Лондона и много знает про этот удивительный город. Она оказалась историком и поведала мне мрачную историю Тауэра, про его тюрьму и знаменитых женщин, нашедших там свой конец. В свою очередь, я рассказала ей историю Великой Октябрьской Социалистической революции, объяснив, что отец был русским моряком и много говорил о Родине. Понимаю, что обмен был неравноценным, но не про битвы Галактики ей рассказывать, в самом деле?
Так мы скоротали время, ночь прошла быстрее предыдущей. Утром мы мило распрощались и больше не виделись. Когда мы вышли из метро, люди внимательно слушали речь Черчилля по радио, мы к ним присоединились. Черчилль говорил взвешенно и продуманно, он назвал день восемнадцатого августа «Труднейшим днём», и призывал набраться силы духа и терпения. Лично для меня образцом силы духа послужил молочник, который бодро шагал по развалинам, неся в руках деревянную коробку с бутылками молока. Он вышел на работу, как будто ничего не произошло, показывая презрение к фашистским истребителям. Еще один мужчина растрогал меня чуть ли не до слёз: под разбитым вторым этажом он невозмутимо дописывал на табличке с названием бара: «Работаем, как обычно».
У лондонцев своеобразный характер. Но это сильный и ироничный характер, закалённый веками проживания в мегаполисе. Ночь двадцатого августа мы провели в приюте, в комнате Тома. В приюте всё было, как обычно, мы посовещались и решили остаться там на все оставшиеся две ночи. Том заявил:
— Ты чувствуешь, когда будет налёт, а я чувствую, что сюда бомба не попадёт.
Я была такой уставшей за последние два дня, что не имела сил возражать:
— Хорошо. Я слишком устала, мне плевать.
С этими словами я завалилась на кровать и проспала двенадцать часов. Ночь была спокойной, когда я проснулась, была уже половина девятого утра двадцать первого августа. Мы устроили большой банный день, а потом снова уснули. Проснулись мы от воя сирены. Том мрачно усмехнулся:
— В метро не пойду, а то ты опять спать не будешь и загонишь себя до истощения. Пошли на крышу, посмотрим на представление.
Терять нам было нечего, так что мы действительно забрались на крышу в потёмках. Сначала мы услышали гул, а потом увидели чёрные точки. На город летели бомбы, а мы смотрели на пожары и слушали взрывы. Горели многочисленные пожары, гремели взрывающиеся бомбы, а мы плакали, прижавшись друг к другу. Через два часа мы вернулись в комнату, не зажигая свет. Пьяный сторож копошился в своей берлоге, но у него тоже было темно. Не помню, как мы уснули. Утром Том растолкал меня, помог собрать вещи и твёрдо сказал:
— В «Дырявый котёл» пойдем вечером. Пошли помогать.
Я не стала возражать, так что мы снова пошли на запах гари и людского страдания. Мы случайно наткнулись на знакомых добровольцев-пожарных, они нам обрадовались и быстро сунули в руки вёдра. Пробегая мимо одного из разрушенных домов, я снова услышала забытые барабаны. Барабаны стучали в голове отчаянно, я бросила ведро и побежала к полуразвалившемуся входу.
— Хел, куда ты?
Я ответила на бегу:
— Барабаны! Позови старших, Том!
Я руками разгребала камни; прибежали пожарники, и я услышала, как Том уверенно говорит:
— Там есть кто-то живой, сэр! Сестра слышала стоны. Помогите, сэр! Я уверен, она не ошиблась.
Он впервые назвал меня сестрой — я почти улыбнулась, когда сильные руки отодвинули меня от завала.
— Мисс, давайте-ка я помогу.
Подошли еще взрослые, сообща мы вытащили из-под камней пожилого мужчину. Он действительно оказался жив, хотя и без сознания. Его уложили на носилки и унесли, а пожарник сказал:
— Повезло ему, что у вас тонкий слух, мисс. Он бы погиб под обломками.
Меня шатало от усталости, нас напоили чаем и выгнали из опасной зоны. В «Дырявый котёл» Том меня практически занёс. Бармен нас вспомнил, получил бумажку и оставшиеся галлеоны и помог мне добраться до комнаты. Нас накормили супом и выдали дополнительный матрас. Я порывалась отказаться, денег у нас вообще не осталось, но бармен отмахнулся:
— Выспишься и отработаешь. Стаканы помоешь. Отдыхай.
Так мы пережили лето сорокового года. Мы возвращались домой.
ficbook.net
