Книга: Молоко волчицы — Андрей Тереньтьевич Губин Главная страница. — КнигаГо

Молоко волчицы

На сайте КнигаГо можно читать онлайн выбранную книгу: Андрей Тереньтьевич Губин — Молоко волчицы — бесплатно (полную версию книги). Жанр книги: История: прочее. На странице можно прочесть аннотацию, краткое содержание и ознакомиться с комментариями и впечатлениями о выбранном произведении. Приятного чтения, и не забывайте писать отзывы о прочитанных книгах.

Краткое содержание книги «Молоко волчицы»

История братьев Есауловых, составляющая основу известного романа Андрея Губина «Молоко волчицы», олицетворяет собой судьбу терского казачества, с его появления на Северном Кавказе до наших дней.
Роман глубоко гуманистичен, утверждает высокие социальные и нравственные идеалы нашего народа.
Время действия романа начинается спустя столетие со дня заселения станицы — в лето господне тысяча девятьсот девятое, в кое припала юность наших героев, последних казаков буйного Терека и славной Кубани.
Место действия уже указано, хотя точности ради его следовало бы очертить до крохотного пятачка сказочно прекрасной земли в Предгорном районе, из конца в конец которого всадник проедет за полдня, а пеший пройдет за день. Однако во избежание патриотических споров, в какой именно станице все это случилось, и чтобы пальцем не показывали на соседа, скажем так: это случается всюду, где живут люди, всякий раз по-своему. Казакам не привыкать к дальним странам: прадеды выплясывали с парижанками, крестили язычников индеян в прериях Русской Калифорнии, в Китае чай пили и в Стамбуле детей оставили.

Читаем онлайн «Молоко волчицы». Главная страница.

Губин Андрей Тереньтьевич
Молоко волчицы

Все старинные казачьи песни напела

мне моя мать — Губина Мария Васильевна,

урожденная Тристан (1900 — 1972)

свеча, зажженная в мире.

Итак — в память о той, которая

напела мне эти песни.

Часть I МЕЖДУ КУМ-ТО РЕКИ, МЕЖДУ ТЕРЕКОМ

Ой да вы не дуйте, ветры буйные,

Ой да не качайте горы крутые,

Горы крутые персидские…

Ой да не бела заря занималася,

Не красно солнце выкаталося,

Ой да из-за леса того темного,

Ой да мимо садика зеленого,

Выходила из-за гор сила-армия

Шла сила-армия, казачья гвардия…

Попереди идет Гудович князь,

Он несет наголо шашку острую

Шашку острую, полосу турецкую.

Это гвардия царя белого

Царя белого Петра Первого…

Глеб Есаулов, юный казак Войска Терского, таскал скотине корм. Вечерело. Заметил узкий вечерний луч зари на мерзлых инейных кочках пустого серого база — как ремень багряного золота.

Любоваться некогда. Старался не наступать, широко перешагивал, когда нес от дальнего скирда сено на высоких вилах. Вот если найти такой в самом деле, длиной в сажень — на сколько бы фунтов потянуло! Или — задумался отыскать в горах тот таинственный папоротник, что в Иванову ночь светится резным огнем листа; с умелой молитвой сорви этот лист-клинок, и будет он клониться к земле всюду, где закопано золото, клад, чугунок с монетами или кольцами…

Спохватился: еще разок глянуть на красный ремешок на серых кочках база. Но полоски-луча уже не было. Быстроты вращения Земли юный казак не знал, как и не знал о самом вращении, но тоскливо почувствовал: как быстро летит время, меняя утро на вечер, зиму на лето, юношу на старика.

И чтоб не отставать, заторопился: до темноты еще успеет нарубить за сараем дров. На завтра уже нарублены, но запас спину не гнет, и запасы нужны немалые — впереди целая жизнь!..

…Снег срывался и таял у тусклой воды. Желтый лист длил последнюю пляску. Ночью кто-то убрал сады в вековую жемчужную сказку.

Ночь. Не пахнет шалфей. Тишь родимой земли. Вдруг проснешься в сияющем трепете: что белеет там — может, сады зацвели иль уснули там белые лебеди?

Между синими глазами двух морей юга России — раскосым Каспием и круглым Черным, — там, где Азия сорок веков смотрит на Европу, тяжким грозным переносьем нависли Белые горы Кавказа. У цоколя льдистых хребтов стелются солнечные долины, изрезанные каньонами, балками и лесистыми взгорьями.

Особняком от Главного хребта пасется стадо Синих гор. Под ними тихий подземный океан минеральной воды.

Тусклы были огни поселений. Когда да когда пройдет пастух с горсткой овец или пронесется, как черная птица, одинокий всадник в бурке, и привольно жилось тут зверю да ландышу, птице да барбарису…

Если же долины и горы оживлялись толпами воинственных пришельцев, то жизнь и вовсе надолго замолкала по их следу — по кровавому следу пожарищ.

Скифы и гунны, печенеги и персы, Тимур хромой, что прославил Вселенную курганами из черепов, гнали отсюда гурты скота и караваны невольников, оставляя здесь свои могилы, храмы, кумирни, аулы. Аланы, греки, римляне, турки так же оставили в этом диком цветущем краю так называемый культурный слой и память о себе наименованиями вершин и плоскогорий.

Горы стояли как запечатанные сокровищницы от сотворения мира.

Пылали жесточайшие религиозные войны за господство над душами — и, значит, телами — немало магометан вначале были христианами, а христиане ради жизни принимали ислам.

Со времен русского монарха Иоанна Грозного кавказские народы вливались под державный скипетр стонациональной России, не желая ига постоянных нашествий с юга, запада, востока. То же и при Петре Великом, при императрице Екатерине Второй. Царь Николай Первый силой, тактикой выжженной земли присоединил к гигантской империи последние островки аульных народов, остававшихся национально самостоятельными, но открытыми мечам любых завоевателей. С этого времени — после жестокой и наиболее длительной в истории войны — битвы на Кавказе прекратились до двадцатого века, когда произошли войны гражданская и Великая Отечественная.

В предлагаемом романе в пейзажах — в хронике нашей станицы — и пойдет речь о некоторых занимательных историях, связанных с трудами, сражениями, любовью, ненавистью, бедностью и

Андрей Губин — Молоко волчицы » Страница 111 » Онлайн книги всех жанров читать бесплатно

Слева, метров через пятьдесят начинались ничейные дома, за которыми можно укрыться и уйти из-под огня. Ну, думаю, видно, такая моя судьба иного пути домой, на Кавказ, нету. Только по этой улице.

Слазь, показываю детям и мамке. За мной. Знамя держу.

Тихо стало, как в церкви, когда выносят святые дары.

Марокканцы не видят этого. Испанские фашисты не бьют — знамя, да и политику понимают: дети.

Мои парижане молчат тоже — знамя вражеское надо сбивать немедля, но под ним дети, женщина тоже.

В сапог мне уже натекло — Георгия работа, но иду скоро, тут все на одном дыхании делается, и детишки понимают, аж обгоняют меня.

Все же какой-то мой снайпер не выдержал — чуть оставалось до углового дома, и дзиньк мне в руку. Я сказал, снайпер, потому что он бил точно — в руку, что знамя держала.

Я в другую руку древко. Тут и фашисты очнулись, разгадали мою игру огонь открыли. И вторую ногу прострелили — нечем идти. «Марш!» — крикнул я детям и упал.

Какой-то оголтелый пес фашистский кинулся ко мне зигзагами — знамя свое вернуть, крест заработать, и заработал: Георгий гранатой его на воздух поднял, а опускаться было нечему.

Вытащили мои хлопцы и меня. Дети спаслись все. Шофер оставался в кабине — наверное, убитый.

К вечеру третий батальон бригады выбил марокканцев, что отрезали нас от своих, и меня увезли в госпиталь. Выписался через месяц. Вызывают в штаб бригад — лимузин прислали.

Приезжаю, еще с палочкой. Встречают не по-военному, а просто, как бы по-русски — обнимают. Испанцы, немцы, поляки. И советский генерал, товарищ Фернан. Этот даже поцеловал. Оглядел меня, засмеялся:

— Неприлично, товарищ Есаулов, командиру ударной пулеметной роты революционных войск ходить по улицам с фашистским знаменем. За это тебе выговор от командования. Сознание у тебя хромает — да и то сказать: беспартийный, бывший белый, — никак мое прошлое не забывалось. — А за это самое знамя ты награжден орденом. И, сказать по правде, тебе еще два полагается: один от международного рабочего класса за то, что ты добровольно пришел сражаться с фашистской чумой, а другой от Испании — за спасение города Мадрида и ее детей. Салют! Но пассаран!

— Салют! — крикнули все. — Но пассаран!

— Салют! — ответил я. — Но пассаран!.. Не пройдут, значит, они, фашисты, по-испанскому.

А самому стыдно — какой же я доброволец, если корысть имею. Но поблагодарил всех, щелкнули меня в аппарат, адъютант поднес мне добрую кружку коньяка, повел в каптерку одеть — в госпитале мне выдали чьи-то обноски.

До сих пор жалею, что не сообщил товарищу Фернану свою личную просьбу вернуть меня после войны на родину хотя бы чернорабочим. Да ведь и так обещано было.

Война кончилась. И опять я торговал в магазине Зданека. Не пустили. Не то чтобы обманули, просто не до нас было. Победил тогда генерал Франко. Прошел. Во Франции нас встретили полевые жандармы. Я, правда, лагеря избежал — Зданек помог, он уже с министрами дружил и состоял в другой партии.

У Мадлен был другой интересант, он тоже не спешил жениться, но хорошо содержал ее и мою дочь — лавочник. Девочку свою Анюту — мы звали ее каждый по-своему — я тоже повидал, на мать мою похожа, на бабку, вся ее выходка. Жаль, по-русски только не знала.

Вскоре и Зданек отказал мне. Начались преследования коммунистов. Я не был членом партии, но я воевал в Мадриде. Правда, напоследок Зданек помог мне деньгами и переправил жить в рыбацкий поселок, где у власти стоял тайный коммунист, мэр, ну вроде атамана.

Рыбачил, сети чинил, пил вино в кабачке — и продолжал тосковать по родине. Помнил и Испанию. И берег в сундучке испанскую одежду: берет, красный шерстяной шарф, замшевую на меху куртку и егерские брюки — к ним выдавали ботинки, но я всегда ходил в сапогах, казак все же…

Немца я знаю с первой войны. На второй встретился с немцами в Париже. Вступил в Сопротивление, не раздумывая, чтобы, значит, сквозь это немецкое кольцо по Европе дойти домой. Но они обогнали меня — я был в Марселе, а они уже хозяиновали в Киеве. Из Марселя доплыл в Турцию. А там дело привычное — границу перешел. Представился своим пограничникам. Встретили очень хорошо. Дали запрос. Послали мою испанскую бумагу, что я награжден. Но ветер переменился. Отправили меня в первую мою тюрьму, в городе Ростов-на-Дону, для новых следствии: то ли не всех врагов выкорчевали с двадцать первого года, то ли усомнились в моей биографии. Вскорости враг ворвался в Ростов. Пришлось мне снова сделать побег — под бомбами в сорок втором году. Жаль, бумажка та пропала, за подписью товарища Фернана. В ней кратенько говорилось, как я казаковал на чужбине… Как я детей водил… по городу Мадриду…

…В ТОМ САДУ БУДЕТ ПЕТЬ СОЛОВЕЙ

Встала вдали первая синяя гора Кинжал. Прошумели по окнам электрички ветки бештаугорских дубов. Промелькнули поселки, станции, города. Запахло паленым железом — крутой спуск. Английский, дикорастущий парк. Станица.

С вокзала Глеб Есаулов вышел через какую-то дыру в заборе, хотя давно никаких заслонов не было. На переезде ему повстречалась машина. В кузове, за деревянной решеткой, понуро и тесно стояли кони. Кони, у которых по четыре ноги, — зачем же им машина? На вопрос Глеба шофер ответил: на бойню, кур кормить.

Богатырей — на корм! курам!

Кормил и Глеб кур мясом, но не конями. Сердце скотовода облилось кровью. Убивать скот приходилось и ему, но так вот, на машине, он никогда не видел. И посочувствовал меньшим братьям. Немало перевидал он людских арестантов, но так не переживал, как при виде коней в тесном решетчатом ящике. Потому что люди-арестанты при случае могли сами стать конвоирами. Кони — никогда.

Боже мой! За каких-нибудь десять лет даже горы изменились! Половину одной стесали на камень — динамитом рвут, под другой город вырос. Изменилась и станица. Первый порядок — тьфу ты, дьявол! — надо переходить по зеленому огоньку — нешто поймут быки? Но быков не видать, потеснили с главных улиц. И лица новые, чуждые, незнакомые.

«Мужитва понаехала!»

Есть и радостные перемены — сильно обмелел Подкумок:

«Запустила чертова власть речку!»

Д о м   в о л ч и ц ы потемнел, будто просел, похилилась железная волчица, утратила ярый блеск зубов и сосцов, отполированных ветрами и снегами. На крыше, чтоб вы провалились, две трубы:

«Ровно у мужиков».

По занавескам видно, люди живут. Веранду занехаили. Ворот нет остались белые ноздреватого камня столбы с ржавыми винтами:

«Дуй, ветер, тащи крышу, в поле травушка не расти!»

Ставни не крашены со времен Глеба. Сукины сыны — желоб водосточный починить не могут, угол фундамента подмыт. Ступени парадного заколоченного крыльца заросли травой, но стоят прочно. Камни тесали, как сейчас помнит, с дядей Анисимом под бугром, красным от маков, Солнце в тот день палило. Потом ударила гроза с молоньей — спасались под яром, гудящим от черной воды. Клены под окнами срублены. Строений и служб нет. Уничтожен «кабинет» Глеба, лавчонка прадеда Парфена Старицкого.

По двору прошла голорукая баба, сзывая цыплят. Цыплята выбегали из зарослей хрена, посаженного Прасковьей Харитоновной.

Как там в подвале — цел ли тайник?

К Синенкиным идти не посмел — Мария давно не отвечала на письма. Долго не мог отдышаться у речки на пригорке, запорошенном гусиным пухом. Тут и он пас гусей еще бесштанным мальцом. Потом телят. Купался. Купал коней. Было здесь в старину игрище, дотемна играли в орла, чиркали спички и зажигалки, чтобы рассмотреть упавшую монету.

Интересно, сохранилось ли то добро, что разносили с Ванькой по дворам перед раскулачиванием? И должок какой-то ему причитается со станичников.

По улицам прошел быстро, избегая встречных. Зашел к троюродной тетке Анфисе Тимофеевне Коршак. Восьмидесятилетняя тетка обняла «служивого», всплакнула. Все казаки близкой присяги с ее сыном, думала она, воевали в его красном отряде. И тетка первым делом спросила:

— К Денису заходил?

— Видал.

— Добро, не обессудь, проели в голодовку. Оконные рамы целы, вот они, можешь забрать.

— Нет, спросил так, для порядка.

Анфиса Тимофеевна сняла с божницы Библию в серебряных крышках, большую, как икона.

— Пускай лежит, тетя, это Спиридонова.

Узнав невеселые станичные новости — колхозами живут, стал прощаться. Бабка захлопотала:

— Постой, я тебе четверть молочка налью…

— Куда ж мне его? — горько усмехнулся Глеб. Обдало теплотой старинного хлебосольства. Вот такие были и мать, и Мария — всех оделят, никого не забудут, того накормить, тому с собой дать — русские люди!

— А где ж ты проживаешь, голубчик? — наклоняет бабка тугое ухо.

— Я теперь, тетя, проживаю в гостиницах — в «Метрополиях», «Бристолиях» да «Гранд-отелиях»!

— Головушка горькая! — запричитала старуха. — А хоть кормят там?

Если вам понравилось Называть волка волком, что читать дальше?

Позвонив волку A Wolf

Kaveh Akbar

У нас есть

27 Рекомендации по книгам, аналогичные вызову Wolf A Wolf

Рекомендации по книге

Стр. Лисы

Ричард Сайкен

Что читатели говорят о «Войне лисиц»?

еще один сборник

антологии

«Возможно, это самая ожидаемая книга стихов последнего десятилетия… ожидайте, что она будет преследовать вас». – NPR.org

В рецензии на первую книгу Ричарда Сайкена, Crush, New York Times написала, что его территория — это место, где] страсть и красноречие сталкиваются и сливаются. В этом … Подробнее о Война лисиц

За двумя кроликами гналась лиса, из всего сумасшедшего дерьма в мире, и лиса продолжала погоню, кружась по миру, пока мир не догнал их в каком-то полуразрушенном мегаполисе. Ins…

Понравилось Война лис ?

См. 40 книжных рекомендаций, таких как «Война лисиц 9»0004 #22

Учим маму рожать

Варсан Шир

Что читатели говорят о «Учим маму рожать»?

мощное, красивое и грустное

сильное семейное содержание

более современное, чем историческое

автобиографическая поэзия

Что возвышает «учить мою мать рожать», что придает стихам их тревожный блеск, так это способность Варсан Шира придайте простое, красивое красноречие завуалированному миру, где чувственность живет в доминирующем нарративе ислама; recla… Подробнее о Как научить маму рожать

Понравилось Учу маму рожать ?

См. 96 книжных рекомендаций, таких как «Научи мою маму родить»

#23

Неважно, обломки

Сара Кей

Что читатели говорят о «Неважно, обломки»?

красивая книга стихов

устная поэзия

устная речь

После успеха своего выдающегося стихотворения «B» Сара Кей выпускает свой дебютный сборник стихов, в который вошли работы первого десятилетия ее карьеры. No Matter the Wreckage представляет слушателям новую и любимую поэзию, которая демонстрирует талант Кей… Подробнее о No Matter the Wreckage

Это было где-то между последним днем ​​в школе и первым, где-то между утром и закатом, где-то между Нью-Йорком и самой оконечностью Лонг-Айленда — там был девятилетний…

Понравилось Неважно обломки ?

См. 19 книжных рекомендаций, таких как «Не важно обломки»

#24

Сыновья и другие легковоспламеняющиеся предметы

Порочиста Хакпур

Что читатели говорят о сыновьях и других легковоспламеняющихся предметах?

трудно понять

литература о миграции и диаспоре

смелая и расчетливая

замечательная и глубокомыслящая самые возмутительно одаренные новые таланты ее поколения. «Сыновья и другие легковоспламеняющиеся предметы» — это одновременно и комедия, и … Подробнее о «Сыновьях и других легковоспламеняющихся предметах»

Еще одно недоразумение в их общей истории, что заставило Ксеркса и Дария Адама поклясться никогда больше не разговаривать , действительно началось с неуместного анекдота, конкретно инцидента. ..

Понравилось Сыновья и другие легковоспламеняющиеся предметы ?

См. 18 книжных рекомендаций, таких как «Сыны и другие легковоспламеняющиеся предметы»

#25

Молоко и мед

Рупи Каур

Что читатели говорят о молоке и меде?

нетрадиционная книга стихов

честность и глубина

нарезанные случайные строки

горе романтических отношений

Теперь в аудио! Рупи Каур читает «Молоко и мед», ее бестселлер New York Times, сборник стихов и прозы о выживании, опыте насилия, жестокого обращения, любви, утрате и женственности.

Книга разделена на четыре главы, и каждая глава служит… Подробнее о Milk and Honey

мы спорили больше, чем следовало бы. о вещах, которые никто из нас не помнит и о которых не заботится, потому что так мы избегаем более серьезных вопросов. вместо того, чтобы спрашивать, почему мы не говорим, что любим друг друга…

Понравилось Молоко и мед ?

См. 135 книжных рекомендаций, таких как Milk and Honey

#26

Посвящения: Избранные стихи Мэри Оливер

Мэри Оливер

Что читатели говорят о Преданности?

лучшая антология

альбом лучших хитов

идеальная коллекция

интересно читать

бестселлер New York Times, выбранный Опрой как «Книги, которые помогут мне пережить» для Книжного клуба Опры

«Независимо от того, где один начинает читать, «Преданности» предлагают многое для любви: от жизнерадостных стихов Оливера о собаках до отрывков из лауреата Пулитцеровской премии Амери… Подробнее о «Преданности 9»0005

Понравилось Преданность ?

См. 94 рекомендации по книгам, например, Devotions

#27

Персеполис: История детства

Персеполис (книга 1)

Маржан Сатрапи

Что читатели говорят о Персеполисе?

мемуары в графическом романе

война и угнетение

иранская революция

ясно и лаконично

Известная книга New York Times

Журнал Time «Лучший комикс года»

Хроники Сан-Франциско и бестселлер Los Angeles Times

Мудрый, забавный и душераздирающий «Персеполис» — это графические мемуары Маржан Сатрапи о взрослении в Иране во времена Исла. .. Подробнее о Персеполисе

Понравилось Персеполис ?

См. 670 книжных рекомендаций, таких как Персеполис

Предыдущая страница

3

из

3

Плохие результаты?
Помогите нам стать лучше

Рецензия на книгу «Девушка и волк»

Рецензия на книгу
Девушка и волк
Написано Катериной Верметт
Проиллюстрировано Джули Флетт

Почему мы выбрали эту книгу:
Очевидно, Т. говорит людям: «В фермерских школах нас ничему не учат. Мы должны во всем разобраться сами». Уверенность в себе и решение проблем — это навыки, которые мы хотим поощрять, и в описании это объясняется как цель книги. Orca Books предоставили копию для обзора.

Обзор мамы


Маленькая девочка бежит в лес, пока ее мать собирает ягоды, но почти сразу теряется. Появляется волк, но в инверсии «Красной шапочки» волк помогает девочке успокоиться и найти дорогу домой. Однако волк не ведет ее домой, а спрашивает девушку, что она будет делать. Она отвечает: «Я не знаю». Волк уверяет ее, что она действительно знает. Он предлагает ей закрыть глаза и перевести дух, прежде чем снова попытаться определить свой план действий. Каждый раз (у нее не одна проблема) она понимает, что знает, что делать. Когда она возвращается в свой лагерь, она обнаруживает, что волк ушел. Девушка и волк  заканчивается тем, что девушка оставляет подарок на опушке леса, чтобы поблагодарить волка.

Что мне так нравится в этой истории, так это то, как волк и девочка демонстрируют приемы успокоения для решения проблем. Я часто помогаю Ти успокоиться, выполняя дыхательные упражнения; он быстро отождествил себя с девушкой, когда волк заставил ее сделать то же самое. Волк также подает пример родителям; вместо того, чтобы решать проблему девочки за нее, он оказывает поддержку и заверяет ее, поощряя ее применять свои знания в данной ситуации. Как и в фермерской школе Т., он ничему ее не учит, она должна во всем разобраться сама. И точно так же, как в фермерской школе Т., он рядом с ней, направляет и помогает на этом пути.

Также хочу отметить, что у девочки никогда не было имени, и у нее нет отличительных черт. Она могла быть кем угодно. И любой ребенок мог представить себя на месте девочки или последовать ее примеру. Также стоит отметить, что это также позволяет читателям идентифицировать себя с персонажем коренных народов.

На обороте написано: «Вдохновляющая местная интерпретация классической волчьей сказки». И я полностью согласен.

Обзор сына
(Возраст: почти 4 года)
Перед прочтением:
Мама: Думаю, тебе это очень понравится. Речь идет о полезном волке, противоположном тому, что был в «Трех поросятах».

Сын: Это также противоположность Красной Шапочке.

После прочтения:
Сын: Хочу прочитать еще раз!

Мама: Мне очень понравился волк, но сначала я нервничала. Как ты себя чувствовал?

Сын: Мне очень понравилось. Я чувствовал себя довольно счастливым.

Мама: Как бы ты сказал волку «Спасибо»?

Сын: Положить цветы и желуди с завёрнутым листом — с ними завёрнутыми в лист. И отдал бы волку. И это то, что я хотел сделать завтра!

Мама: А ты не мог бы оставить его в лесу для животных?

Сын: О боже, нет. Внесите это!

Мама: А ты не хочешь поиграть с девочкой? Что бы вы сказали ей?

Сын: Да. — Волк тебя обидел или нет?

Мама: Думаю, ты уже знаешь ответ на вопрос. Волк ее обидел?

Сын: Да, но если бы я встретил ее… Нет.

Мама: Волк помогал ей успокоиться. Я помогу тебе успокоиться? Как? Это похоже на то, что мы читаем?

Сын: Ага. Сделайте глубокий вдох. Волк.

Мама: Если бы ты заблудился в лесу и не смог найти меня, что бы ты сделал?

Сын: Я постучал и сказал: «Открой заднюю дверь», и ты бы.

Мама: Ну, если ты не мог найти меня, ты мог постучать в дверь соседа. В какой дом вы могли бы пойти?

Сын, указывая на ближайший дом: Вон тот дом!
___________________________________________
Сын: Я бы хотел дружить с волком.

Мама: Как ты думаешь, что было бы хорошо сделать вместе? Как вы думаете, волк хотел бы читать книги?

Сын: Нет. Я бы делал книги из листьев. Я склеивал листок и писал на нем слова, рисовал на них картинки и читал волку.

Мама: Какие истории ты бы рассказал волку?

Сын: Истории о животных, в которых есть волки, или просто сказки о волках, или просто сказки о людях.

Мама: Ты тоже хочешь подружиться с маленькой девочкой?

Сын: Да, но больше всего я хотел бы просто подружиться с волком.

Мама: Какой совет она могла бы дать тому, кто должен решить проблему?

Сын: «Иди к моему другу волку.»

Мама: А когда лучше читать Девочку и волка ?

Сын: Когда кто-то потерялся.

Мама: Что тебе больше всего понравилось?

Сын: Что волк ей помог.